— Но мы начали не с того, как я понимаю, у меня не было шансов с самого начала. Так?

— По этим критериям так. Но у вас было то, что все-таки давало вам шанс.

— Что же это такое?

— И вы при всей своей психологической прозорливости не догадываетесь?

— Нет.

— Это установка на положительный результат.

— И только?

— Вам этого мало?

— Но это не дало мне результата.

— Это не дало вам результат в сфере, которую вы плохо знаете и неадекватно оцениваете. То есть вы видите ее идеально, а если бы вы видели ее так, как она действительно выглядит, плюс к тому учитывали бы подводные течения, то выигрыш был бы на вашей стороне.

— Знаете, один из моих преподавателей запрещал мне использовать профессиональные навыки в бытовых ситуациях. Он говорил: нечестно боксеру драться на улице.

— И совершенно напрасно он так говорил. Ведь против вас работали этим же оружием и не испытывали при этом неловкости. Вам трудно представить, но у вас уже никогда не сложатся отношения с главредом. И знаете почему?

— Я плохо отозвался о сценарии фильма «Кукла»?

— Нет, вы обозвали ее свиньей.

— Я никогда такого не говорил, хотя…

— Вот видите, хотя…

— Я сказал: «Бог не выдаст, свинья не съест».

— Правильно, охотно верю, что так и было. Но те, кто в отличие от вас не имеют положительной установки на результат, видят мир иначе. И там любое лыко в строку, если оно есть.

— А если нет?

— Не переживайте, если бы этих слов не было, их обязательно бы придумали.

— Почему?

— В соответствие с той же отрицательной установкой. Ну, как я разрушил мир, который вы считали идеальным?

— Классно.

— Ну, вот и ладненько, вот вам рукопись. Буду рад чем-нибудь вам помочь в будущем.

Серебряков поднялся с лавочки и пошел прочь. Корбалевич некоторое время смотрел ему вслед, а затем вернулся на службу.

Я вывел Тимкина на немцев контрабандистов, которые благополучно провели его через границу, а сам вернулся в Карлхорст.

Сразу по возвращении получил отписанный мне начальником документ. Суть его в том, что некий перебежчик из Западной Германии во время опроса сообщил интересную информацию о своем коллеге, который тоже хотел перейти границу, но заявил, что нет смысла делать это просто так, потому что «к новым боссам нужно прийти с чем-то».

Последняя часть фразы было подчеркнута красным карандашом, а резолюция гласила: «Изучить возможности».

Встречаюсь с перебежчиком, но больше того, что он уже сказал, выяснить не удается. Разве что тот, о котором шла речь, имеет фамилию Фишер и хорошо говорит по-русски.

Возвращаюсь обратно, выписываю установочные данные возможного источника. Итак, что мы имеем? Некто Хельмут Фишер изъявляет желание жить в Восточной Германии, но перед этим хотел бы поработать на ее интересы. Мотивы такого желания пока не известны, разведывательные возможности Фишера тоже.

— Как дела по Фишеру? — спросил меня начальник отдела, вызвав через день на доклад.

— Пытаюсь определить его возможности, а также мотивы высказываний.

— Медленно, медленно пытаетесь, — заявляет начальник и дает мне справку по Фишеру.

— Кто ее подготовил? — спрашиваю я.

— Надежные и проверенные источники, — безапелляционно заявляет начальник.

Внимательно читаю справку в кабинете. Все как в учебнике. Передо мной Фишер, брат которого — большой босс, симпатизирующий правым, а сам Фишер в пику ему, с юности отдал свои симпатии левым. Ранее работал на заводе начальником цеха, но был уволен во время кампании охоты на коммунистических ведьм.

Еще раз беседую с перебежчиком, уточняю детали, места, где можно встретиться с Фишером. Пишу рапорт, в котором прошу санкции на установление личного оперативного контакта с Фишером в месте, где он проживает. А это небольшой городок с длинным названием Бад-Зальцунген в Тюрингии.

Приезжаю в Бад-Зальцунген. Курортный городок, сонный до невероятности, и сразу же возникает чувство, что будущий мой источник такой же сонный. А какие могут быть разведывательные возможности у сонного человека?

Гуляю по городу, осматриваю бюветы с минеральной водой. Снимаю номер в гостинице «Панорама». Небольшая такая двухэтажная гостиница номеров на двадцать.

Случайно встречаю Фишера на улице, передаю привет от его друга, который убежал в ГДР.

Фишер начинает страшно волноваться, просит меня встретиться в другом месте, возле бювета с минеральной водой.

Расходимся и снова встречаемся у бювета. Долго говорим о лечении холецистита, между делом он спрашивает о судьбе своего друга. А узнав, сразу же заявляет, что в ГДР он не поедет, но готов, если надо помочь делу объединения двух Германий. Правда, он полагает, что такое объединение возможно только на базе ГДР, а не ФРГ. В своих рассуждениях он весь правильный и говорит так, как говорили бы наши замполиты на очередной политинформации.

Наконец мы расстаемся, в качестве некоего учебного задания я предлагаю ему составить список связей его брата.

Вернувшись в Карлхорст, я доложил свое мнение о Фишере. В двух словах оно выглядело так: не представляет интереса, так как не вхож в эмигрантские круги, не имеет связей, представляющих интерес для других подразделений разведки. Тщеславен, болтлив, весьма стереотипен, поверхностен в суждениях. Желание сотрудничать с разведкой ничем не обосновано. Кроме некоей абстракции объединить две Германии.

Начальник со мной не согласен. Он говорит мне, что не так часто западные немцы заявляют о желании сотрудничать с советской разведкой. Что тут главное не сам Фишер, а возможности его брата. Что в ходе работы с таким человеком можно более детально узнать его возможности и направить его для выполнения наших заданий.

— Так что, не тяни, как с Тимкиным, — говорит мне начальник. — Тем более что часто ездить за кордон никаких средств не хватит, в следующий раз можно делать ему конкретное предложение.

Даю начальнику остыть и через три дня снова возвращаюсь к теме разговора о Фишере. Но в начальника словно бес вселился, он с жаром говорит о том, какие возможности можно реализовать, сделав Фишера источником информации. Так продолжается еще три дня, и я мало-помалу заражаюсь его, начальника, оптимизмом.

«Бог с ним, — думаю, — из глины создают шедевры, а из Фишера тоже можно сделать что-нибудь путное. Раз уж он сам проявляет желание сотрудничать с нами».

Проходит еще неделя. От Фишера — звонок. Собираюсь в командировку.

Тот же городок. Встречаемся накоротке у бювета. Фишер заявляет, что список связей брата подготовил, но не решился взять его с собой. Я приглашаю его зайти вечером ко мне в отель. Он отказывается.