– Черт! Я даже не рассмотрела их! – Я морщусь и пытаюсь заставить крылья расправиться, но ничего не получается. Я смотрю на абуэлу. – Они были красивыми?

Она смеется:

– M’ija, они были божественными.

23

И увидел я новое небо и новую землю…

Откровение 21:1 ап. Иоанна Богослова

Когда мы с абуэлой медленно (из-за моей распухшей лодыжки) спускаемся по лестнице на первый этаж, по зданию пробегает жужжание ожившего электричества и загорается свет. Я убираю меч в ножны на бедре.

– Фуэго, да? Похоже, теперь мы знаем, почему он так называется.

– Твоя мама дала ему имя. Я думала, она просто пошутила.

Я улыбаюсь и ковыляю через вестибюль. На мгновение я останавливаюсь рядом с прахом Роны.

– Она убила маму. – Мои слова эхом отдаются в пустой комнате. Бабушка останавливается, поворачивается и подходит, чтобы встать рядом со мной.

Абуэла обнимает меня, и я кладу голову на ее плечо, не отрывая взгляда от пепла. Я боюсь, что он может возродиться и все начнется сначала, но ничего не происходит.

– Почему я, абуэла? Во мне нет ничего особенного.

Она поворачивает меня так, чтобы я посмотрела ей в глаза.

– Если бы ты считала себя особенной, то ничем бы не отличалась от него! – Она указывает на комнату, где Сэм вершил «суд». – Притча Соломона, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый. «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность».

Мне хочется закатить глаза, но потом я понимаю, что отныне мне, возможно, стоит уделять больше внимания цитатам из Библии от абуэлы.

– Ты происходишь из длинного рода воинов, Мигуэла. Твоя мама была лучшей, но даже она не смогла сразить зло.

Я смотрю на пепел и думаю о Зи, Барри и Рейдже.

– Но мне помогли.

Я целую ее в лоб, а затем тянусь к входной двери. Когда она открывается, прах Роны поднимается с пола, пролетает над нашими головами и вылетает наружу, уносимый ветром, а затем рассеивается в четырех направлениях. Я смотрю на улицу и вижу, что лава исчезла, дорога, как будто по-другому никогда и не было, хотя в воздухе все еще витает легкий запах серы.

Затем я задаю вопрос, который задавала бабушке много раз, когда была маленькой. Но в этот раз, думаю, она наконец ответит.

– Абуэла, кто мой отец? Он ушел из-за того, кем была мама? Из-за того, кем могла быть я?

Ее взгляд смягчается.

– Когда он нашел твою маму около школы и понял, кем она была… кем является наша семья, то не смог принять этого. Иногда такое случается, умы людей просто не могут постичь божественное. – Она обхватывает руками мое лицо. – Он любил тебя, они оба любили. Никогда не забывай об этом.

– Но он все равно ушел. Хотя я его ребенок.

Она убирает с моих глаз прядь волос. Даже адская битва не может помешать бабушке ухаживать за мной.

– Да, Мигуэла. Ты должна простить его. Не все из нас достаточно сильны, чтобы разыграть ту карту, которая нам выпала.

– Но ты такая.

– Нет, m’ija. Я говорила, у меня нет си…

Я перебиваю ее:

– Ты осталась. Кормила меня, дала дом, обеспечила сохранность Фуэго. Сделала так, чтобы я была в безопасности.

Она вздыхает:

– Да, но я очень устала. Я должна была убедиться, что ты вырастешь и станешь той женщиной, которой тебе предназначено быть, независимо от того, получила ты это наследие или нет. И я невероятно горжусь тем, кем ты стала.

Мое горло сжимается.

– Спасибо, абуэла. За все.

Она одаривает меня широкой улыбкой, похожей на восход солнца после грозы. Как бы я хотела чаще ее видеть.

– Это честь для меня, Мигуэла. – Она берет меня за руку. – M’ija, я должна сказать тебе еще кое-что. Если ты хочешь уехать в Лос-Анджелес, я даю тебе свое благословение. – Она гладит меня по щеке. – Ты заслуживаешь того, чтобы сделать собственный выбор, и, несмотря ни на что, я всегда буду гордиться тобой.

Она обнимает меня, ее теплый запах дома успокаивает. Затем мы рука об руку спускаемся по лестнице здания администрации. Я оглядываюсь в сгущающихся сумерках, но не вижу ни снующих демонов, ни существ, ползающих по земле. Люди, бежавшие от лавы по горной дороге, выглядят растерянными, река раскаленной магмы превратилась в пепел и, подобно Роне, теперь унесена ветром.

– Мика!

Я резко оборачиваюсь, услышав знакомый голос, и мое сердце вспыхивает, когда я вижу бегущего к нам Рейджа.

Я ковыляю так быстро, как только могу со своей больной лодыжкой, бросаюсь к нему и заключаю в объятия, забрасывая его вопросами:

– Ты в порядке? Что с Зи? Вы убили дракона?

Но он отстраняется и смотрит на мой лоб и порезы на куртке.

– Мика, что случилось с твоей ногой? И у тебя кровь! Ты в порядке? – Затем он приглядывается повнимательнее. – И ты подстриглась. – Он поднимает прядь моих локонов. – Ты похожа на панка. – Его улыбка заразительна.

– Да, знаешь. Друг сказал мне, что пришло время показать себя настоящую. – Я оглядываюсь, и мое сердце сжимается. – Где Зи?

Он широко улыбается:

– Мы с Барри проследовали за этим драконом через всю долину, поднялись к подножию гор, пока не нашли его на том поле возле Майо-роуд. Мы слышали крик Зи, вырывавшейся из когтей дракона. Я поставил Барри на землю, и он попадал в чудовище своими стрелами снова и снова, но мы должны были быть осторожны, чтобы не пострадала Зи. Я летел рядом с драконом, пытаясь вырвать Зи из его когтей, но он был слишком быстр. Он уже собирался взлететь над горой, и Барри выпустил последнюю стрелу, когда…

Я нетерпеливо взмахиваю руками:

– Когда что?

– Я не могу объяснить, но дракон вдруг загорелся.

Мы с абуэлой переглядываемся.

– Должно быть, это была какая-то стрела Барри со взрывающимся наконечником, – пожимает плечами Рейдж. – Так или иначе, огонь от стрелы распространился по груди дракона, а затем он просто… сгорел. Он превратился в пепел и развеялся, отпустив Зи, и она полетела вниз. – Его голос стал напряженным, и я почти могла представить все это. – Я видел ее руки, размахивающие, как у тряпичной куклы. Она падала в реку. Но я спикировал вниз и поймал ее как раз в тот момент, когда она собиралась удариться о землю, вот этими… – Он морщится, затем останавливается и выглядит разочарованным. Снова.

– Ты пытаешься?..

– Какого черта?

– Крылья? – Я пожимаю плечами. – Похоже, они появляются, только когда нужны.

Он смотрит на меня:

– Подожди, а ты откуда знаешь?

Я лукаво улыбаюсь