— Александр Михайлович, в Берлин придётся выехать вам.

23 июля 1940 года заместитель Фитина майор государственной безопасности Судоплатов подал наркому НКВД Берия рапорт, в котором испрашивал его согласия на командировку в Германию сроком на один месяц заместителя начальника 1-го отделения 5-го Отдела ГУГБ НКВД лейтенанта госбезопасности тов. Короткова А. М.

Судоплатов докладывал:

«Намечаем дать тов. Короткову следующие задания:

1. Провести установку, связаться и возобновить работу с агентами 5-го Отдела ГУГБ... связь с которыми была законсервирована, и с агентами, выведенными за кордон 5-м Отделом в 1940 году.

2. Установить, провести проверку и на месте выяснить возможность возобновления связи с бывшими источниками 5-го Отдела... работа с которыми была законсервирована в 1936—38 годах».

Нарком согласие на командировку дал, необходимый приказ подписал. В общей сложности Короткову предстояло восстановить связь примерно с десятью агентами. Разу­меется, на деле выполнение столь ответственного задания потребовало больше времени, чем первоначально намеченный один месяц.

На время командировки ему был присвоен новый псевдоним — «Степанов». <…>

Одним из агентов, с которым следовало восстановить связь, был «Балтиец». За этим псевдонимом скрывался доктор Арвид Харнак. Перед отъездом в Германию Александр внимательно ознакомился со всеми материалами, относящимися к «Балтийцу», после чего ему стало ясно, почему связь с ним была прекращена. Всему виной, как он и предчувствовал, стало то обстоятельство, что работали с ним исключительно изобличённые ныне «враги народа».

«Коротков»

Не будем утверждать, что приезд нового резидента, Амаяка Кобулова, изменил что-то к лучшему. Зато, как кажется, «инспекторский визит» Павла Фитина основательно встряхнул «берлинское болото», в которое превратилась ослабленная «чистками» резидентура за год кобуловского руководства...

Но за тот же самый год с лишним, что Амаяк прозябал в посольском особняке на улице Унтер-ден-Линден, Павел Фитин уже вполне «оперился» в роли начальника разведки и мог принимать самостоятельные решения, порой даже весьма рискового свойства. Вот и в данном случае — это было в июле — он решил отправить в Берлин, пока ещё в краткосрочную командировку, на месяц (правда, месяца не хватило и командировка несколько затянулась), недавнего «штрафника» Александра Короткова с целью «установить, провести проверку и на месте выяснить возможность возо­бновления связи с бывшими источниками 5-го отдела... работа с которыми была законсервирована в 1936—38 годах».

Таковых ценнейших агентов было порядка десяти! Расточительность удивительная — если не сказать, что преступная...

Заметим, что Короткову, который теперь назывался «Степановым», было дано указание не раздражать «Захара», то есть Кобулова, и вообще внушать ему, что вся инициатива исходит как бы от него...

«Фитин»

В первый же день, как положено, Коротков представился полпреду и резиденту НКВД Амаяку Кобулову — «Захару». Резидент принял Короткова вполне любезно, даже по-кавказски гостеприимно. Он знал о высокой репутации разведчика у руководства, но в то же время прекрасно понимал, что Коротков ему не конкурент на высокую и престижную должность резидента в Берлине. К тому же он был достаточно хитёр, чтобы не мешать «Степанову» в выполнении его задания. Ему же, Кобулову-младшему, будет спокойнее, если вся ответственность в случае неудачи падёт на заместителя, присланного из Центра.

Короткова такое положение вполне устраивало, тем более что он ни на миг не сомневался: его официальный начальник — человек опасный. Не теряя времени, он приступил к работе. Сотрудников в резидентуре тогда имелось всего ничего, более или менее успешно обустроился в Германии Борис Журавлёв («Николай»), прибывший сюда годом раньше в качестве заведующего консульским отделом. Впрочем, сейчас он занимал другую должность — представителя ВОКС в дипломатическом ранге атташе. Это оставляло ему больше времени и возможностей для основной, разведывательной работы. Журавлёва Коротков немного знал по Москве, они служили в разных отделениях, однако регулярно встречались на стадионе «Динамо» в дни обязательных занятий физкультурой.

Журавлёв, в отличие от многих других сотрудников разведки, был дипломированным инженером, окончил МВТУ им. Баумана, успел год поработать на Московском электрозаводе, прежде чем его направили на учёбу в школу НКВД.

У Бориса на связи было несколько агентов в Берлине и два в Гамбурге и Данциге. Официально он не имел права ездить туда, но регулярно делал это, подвергаясь определённому риску. В случае задержания он мог попросту «исчезнуть» в пути или погибнуть при «несчастном случае».

«Коротков»

Мы не будем входить в подробности того, как Коротков выполнял и успешно выполнил задание… но вот какой интересный момент, касающийся восстановления связи с источниками берлинской резидентуры:

«Сам же Харнак, человек по натуре хоть и смелый, но в то же время и крайне осмотрительный, никаких попыток связаться с советским полпредством в Берлине не предпринимал, справедливо полагая это необоснованным риском.

Много лет спустя выяснилось, что восстановить связь с ним было проще простого, если бы не хаос и неразбериха в ГУГБ после истребления старых кадров.

Дело в том, что в ноябре 1939 года Арвид Харнак... приезжал в Москву в составе многочисленной делегации посла Риттера по выработке торговых соглашений с СССР...

Харнак пробыл в Москве недолго, около двух недель, каждый день ожидая, что вот-вот к нему подойдёт «советский товарищ». Но... никто так и не подошёл. Разумеется, контрразведка имела список всех членов германской делегации и вела за ними наблюдение. Однако контрразведчики и представления не имели, что член делегации доктор Харнак позарез нужен их коллегам из разведки».

Ну, контрразведчики в любом случае не должны были знать, что доктор Харнак хоть как-то интересует их коллег. Но, очевидно, им следовало просто показать список делегации руководству 5-го отдела, или, в противном случае, разведчикам самим следовало обратиться за этим списком к руководству 3-го отдела (Контрразведывательный отдел. — А. Б.). Никто, однако, ничего не сделал. Кто виноват? Наверное, те, кому по долгу службы было положено осуществлять такое взаимодействие, — руководство...

Ладно, всё-таки благодаря работе Павла Фитина, Александра Короткова, Павла Журавлёва — и ещё не знаем кого, что совсем не удивительно, — связь с берлинскими источниками была восстановлена, и совсем скоро из столицы Третьего рейха пошли спецсообщения, одно тревожнее другого, и все по большому счёту на одну тему:

«26.IX.40 г.

“Балтиец”

1. От одного из сотрудников OKW (Верховное командование вооружёнными силами), с которым “Балтиец” поддерживает связь, он узнал, что в ближайшие дни в немецкую армию будет дополнительно мобилизовано 750 000, кроме того, 750 000 будут мобилизованы для работы в военной промышленности. <...>

2. Друг “Балтийца”... получил следующие сведения: в скором времени (в начале следующего года) Германия начнёт войну против Советского Союза. Предварительным шагом является военная оккупация Румынии, намеченная на ближайшее время.

Целью войны является отторжение от Советского Союза его западноевропейской части до линии Ленинград — Чёрное море и создание на этой территории государства, целиком и полностью зависящего от Германии.

Что касается остальной части Советского Союза, то там должно быть создано дружественное Германии правительство.

3. На заседании комитета экономической войны возглавляющий этот комитет контр-адмирал ГРОСС делал намёки на то, что генеральные операции против Англии отсрочиваются...»

Спецсообщение подписано псевдонимом «Степанов».

«Фитин»

Естественно, прежде чем приступить к выполнению своего главного задания, Александр (Коротков. — А. Б.) день-другой побродил по городу, осмотрелся. Берлин изменился, вернее, не так сама столица, как её атмосфера. Во всем чувствовалась война. <…>

В контрразведке всех «серьёзных» стран существует правило: они автоматически устанавливают наблюдение за каждым прибывающим в страну сотрудником полпредства, посольства, консульства, журналистом. Наблюдение ведётся довольно долго, чтобы точно выявить, не является ли «объект» разведчиком. Поэтому, как правило, разведчик, прибыв в страну, первые недели, а то и месяцы никаких активных шагов не предпринимает: вникает в обстановку, знакомится с городом, изучает материалы своего предшественника, наконец просто обустраивается с семьёй на новом месте. Разумеется, он должен также освоиться с теми обязанностями, которые возлагает на него должность-прикрытие.

У «Степанова» времени,