— Майор Дженкинс…

Она обратилась к стоящему перед ней офицеру, казалось, вновь обретшему чувство места и времени.

— Вам не остановить нас. Этот человек — позор для своей страны. — Он указал полицейской дубинкой на Билли. — Дезертир!

— На каком основании, майор Дженкинс? Где ваши предписания?

Глаза Дженкинса в смятении вспыхнули. Мейси услышала, как захрипел Билли, когда веревка врезалась ему в шею.

— Этот человек был под трибуналом? Под справедливым судом?

За спиной Мейси послышался ропот, аудитория Дженкинса — израненные гости «Укрытия» — начинала выражать несогласие. Мейси требовалось ежесекундно сохранять над собой контроль — окажись неуместным хотя бы одно слово, эти люди вполне могли превратиться в яростную толпу, опасную не только для стоящего перед ней помешанного, но и для них с Билли.

— Под судом? Сейчас нет времени для судебных разбирательств. Нужно действовать. Нужно выполнять работу, не тратя время на таких, как он.

Дженкинс снова указал дубинкой на Билли, потом стал постукивать ею по блестящему голенищу сапога.

— У нас есть время, майор.

Мейси, затаив дыхание, пошла на риск. Билли начал давиться. Нужно было делать самый смелый ход.

Хотя Морис и предостерегал ее относительно использования прикосновений, он также подчеркивал силу, присущую физическому контакту: «Когда касаемся рукой больного колена или ноющей спины, мы тем самым приводим в действие первичные исцеляющие ресурсы. Благоразумное использование энергии касания может вызвать преображение, подобно тому как сила нашей ауры снижает боль в поврежденном месте».

— Майор Дженкинс, — негромко сказала Мейси. — Все позади… война окончена. Теперь можете успокоиться… можете успокоиться…

И, шепча эти слова, она подошла поближе и интуитивно приложила руку к груди Дженкинса — туда, где должно было находиться сердце. Дженкинс закрыл глаза, и они оба замерли. Потом мужчина задрожал, и Мейси кончиками пальцев почувствовала, что он силится вновь обрести контроль над своим телом — и разумом.

Зрители ахнули, когда Дженкинс заплакал. Упав на колени, он вытащил из кобуры служебный револьвер «Уэбли МК-4» и приставил ствол к голове.

— Нет, — сказала Мейси негромко, но твердо, и так осторожно, что Дженкинс едва это ощутил, вынула оружие из его руки.

И тут, когда вся аудитория ошеломленно застыла в молчании, Мейси увидела огни, вдруг осветившие вход в карьер. Люди в мундирах побежали к платформе, крича: «Стоять, полиция!» Она отошла от Дженкинса, который раскачивался взад-вперед, ухватив себя за плечи, и скрипуче, гортанно стонал.

Мейси сунула револьвер в карман и быстро пошла к неподвижному Билли. Арчи и его помощник исчезли. Мейси поспешно достала перочинный нож и, прижав пальцами левой руки шею Билли, подсунула лезвие под веревку и разрезала петлю. Когда Билли повалился на нее, Мейси попыталась его удержать и пошатнулась. Она видела, что по бокам Дженкинса стоят двое полицейских, все вокруг, ранее словно замершее, вдруг ожило и задвигалось.

— Билли, посмотрите на меня, Билли, — сказала Мейси, восстанавливая равновесие.

Она похлопала его по щекам и стала щупать пульс.

Билли задыхался, глаза его закатились. Он инстинктивно потянулся к шее, чтобы освободиться от петли, которую все еще ощущал.

— Успокойтесь, мисс, успокойтесь, ради Бога.

Билли задыхался, его поврежденные газом легкие хрипели, с усилием втягивая воздух. Когда он попытался сесть, Мейси поддержала его, обхватив за плечи.

— Со мной все в порядке, мисс. Я живой. Дайте мне отдышаться. Отдышаться.

— Билли, вы видите меня?

— Теперь, когда вы здесь, со мной все в порядке, хотя рука у вас довольно тяжелая. Знаете… — Он закашлялся, утирая кровь и слюни. — Я думал, вы никогда не перестанете болтать с этим треклятым психом.

Билли указал на Дженкинса, потом опять поднес руку ко рту и глубоко, хрипло закашлялся.

— Мисс Доббс, можно с вами поговорить?

Мужчина, смотревший на нее сверху вниз, жестом подозвал полицейского врача, чтобы тот позаботился о Билли, потом протянул Мейси руку. Ухватив ее, Мейси поднялась и отбросила назад спадавшие на лицо черные волосы. Мужчина снова протянул руку.

— Детектив-инспектор Стрэттон. Отдел расследования убийств. Ваш товарищ в надежных руках. Теперь я хочу поговорить с вами.

Мейси быстро оглядела стоявшего перед ней. Стрэттон оказался ростом больше шести футов, хорошо сложенным, уверенным, без рисовки, которую она видела раньше у высоких чинов. Волосы, почти такие же черные, как у нее, только с сединой на висках, зачесаны назад. На нем были вельветовые брюки и твидовый пиджак с обшитыми кожей локтями. Коричневую шляпу с черной лентой гро-гро он держал в левой руке. Похож на сельского врача, подумала Мейси.

— Да. Да, конечно, детектив-инспектор Стрэттон. Мне…

— …следовало быть осмотрительнее, мисс Доббс? Да, пожалуй, следовало. Однако меня подробно осведомил доктор Бланш, и я понял, что вы в таком положении, когда нельзя терять ни минуты. Но сейчас не время для дискуссии или упреков. Только должен попросить вас быть готовой дать показания по этому делу, может быть, завтра.

— Да, но…

— Мисс Доббс, сейчас мне нужно заниматься подозреваемым, но…

— Что?

Мейси была раскрасневшейся, усталой, гневной.

— Отличная работа, мисс Доббс.

Детектив-инспектор Стрэттон снова обменялся с Мейси рукопожатиями, повернулся, собираясь уходить, и тут она его окликнула:

— Инспектор, минутку… — Мейси протянула ему взятый у Дженкинса револьвер. — Думаю, вам нужно приобщить его к вещественным уликам.

Стрэттон взял револьвер, проверил ствол, вынул патроны и положил оружие в карман. Кивнул Мейси, улыбнулся и пошел к Дженкинсу. Мейси наблюдала за Стрэттоном, когда он делал официальное предупреждение: «Вы не обязаны ничего говорить, если не хотите, но все, что скажете, может быть записано и представлено как показание».

Мейси оглянулась на Билли, дабы убедиться, что с ним все в порядке — он уже встал и разговаривал с врачом, — потом обратила взгляд на сцену перед ней. Она наблюдала, как Морис Бланш ходит среди пораженных ужасом старых солдат, все еще казавшихся очень юными. Его успокаивающее присутствие было заразительным: он то клал руку кому-то на плечо для моральной поддержки, то обнимал плачущего без стеснения человека. Люди, казалось, понимали его силу и теснились вокруг, слушая успокаивающие слова. Увидела, как он пошел к Стрэттону, который велел полицейским уводить обитателей «Укрытия» по одному. Для этих людей ужасы войны вернулись, и их Доверие было обмануто сперва их страной, а теперь одним человеком. Им предстояло вернуться в мир, где никакого укрытия не было. Морис оказался прав, они все были невинными. Возможно, и Дженкинс.