Темный и тихий, в каньоне лежал Абандон. И только сверху, издалека, доносился едва слышный стук, как будто работала камнедробилка.

Там, внутри горы, люди колотили в железную дверь.

Эбигейл подошла к железной двери – ни ручки, ни замочной скважины. Лоренс тоже подошел и толкнул дверь, после чего позвал Куинна.

– Это же не шутка? – спросила журналистка, изо всех сил удерживая рвущийся наружу страх.

Ее отец отступил, разбежался и с силой ударил по двери каблуком ботинка.

Эхо раскатилось по стенам и затихло.

Лоренс упал на землю и, морщась от боли, схватился за лодыжку. На пол осыпались осколки камня и мелкая крошка. Фостер посветила на дверь. Поверхность ее хранила многочисленные следы отчаяния – щербинки, царапины, зарубки, – как будто кто-то испытывал на ней все имевшиеся в его распоряжении инструменты. Канавки от пуль, разбросанные ямочки от дроби, а в середине – большая вмятина, оставить которую, как подсказывало воображение, могла группа мужчин, атаковавших неприступную дверь валуном.

Из пещеры вышла Джун.

– Что случилось? – спросила она с удивлением.

– Куинн запер нас здесь, – объяснила журналистка.

– Но зачем?

– Понятия не имею.

Миссис Тозер тоже потолкала дверь и, убедившись в тщетности своих усилий, громко позвала Коллинса.

– Побереги силы, – посоветовала ей Эбигейл. – Думаю, эти люди, которые здесь погибли, перепробовали все варианты. Даже валуном ее таранили. Но у них ничего не получилось.

– Господи… Мы же умрем здесь, как и они все. – Джун пошатнулась и стала судорожно хватать ртом воздух. – Что же это такое? Как же…

– Так, минутку. – Лоренс с усилием поднялся с пола. – Давайте все немного передохнем. Можно поддаться страху и впасть в истерику, но это нам не поможет. Мы все равно окажемся там же, где и были, запертые в горе. Так что давайте пропустим ту часть, где все бесятся и сходят с ума. Самое важное сейчас – свет. Он так же важен, как кислород, и он кончается. Оставим включенным только один фонарь. Выключайте свои, а я свой оставлю. – Два фонаря погасли. – Хорошо. Теперь рюкзаки. Посмотрим, какими припасами мы располагаем. У меня, по-моему, есть… Черт! – Он подбежал к нише и посветил внутрь, где лежали десять джутовых мешков. – Его здесь нет. Я оставил рюкзак возле золота, а теперь его нет. Там были веревки, батарейки, вода…

– Моего тоже нет, – добавила Джун. – Я положила его около двери, перед тем как мы вошли. Теперь у меня только камера Эммета.

– Мой пока еще со мной, – сказала Эбигейл. Отстегнув пояс, она опустилась на колени и раскрыла рюкзак, а Кендал посветил фонарем. – Итак, у меня… почти ничего. Перчатки. Шапка. Фотопленка. Два батончика. Спички. Две бутылки воды, но полная только одна. Черт, думала, запасные батарейки есть!..

– Хорошо. А теперь давайте сядем и обмозгуем все как следует, – сказал профессор. – Фонарь я пока выключу.

Пленники расселись в кромешной тьме, футах в пятнадцати от железной двери. Эбигейл закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоить разволновавшееся сердце и привести в порядок мысли.

– Понимаю, здесь жутковато, и рядом останки тех, кто умер, потому что их заперли в пещере, – сказал Лоренс, – но настоятельно прошу вас постараться не думать ни о них, ни о том, что с ними случилось.

Джун тихонько всхлипнула и тут же извинилась:

– Простите, простите. Я постараюсь…

Фостер взяла ее за руку.

– У нас три фонаря, но давайте смотреть правде в глаза, – снова заговорил ее отец. – Если батарейки сядут, прежде чем мы найдем выход, то мы все умрем здесь. Неиспользуемые фонари предлагаю положить в рюкзак, чтобы случайно не повредить. У нас тридцать две унции воды. Это чуть больше стакана на каждого. Пить будем маленькими глотками через каждые несколько часов, чтобы протянуть как можно дольше. Надеюсь, вода здесь где-то есть. Можно ли ее пить, это другое дело, но мы хотя бы попробуем. То же относится и к батончикам. Разделим их на маленькие порции.

– Сколько мы можем протянуть без воды? – спросила Тозер.

– Три дня, – вздохнул Кендал. – Может быть, чуть больше, потому что здесь не жарко. А теперь нам нужно принять важное решение. Сидеть и просто ждать, когда же нас спасут, нельзя, потому что даже если в Абандон вышлют спасательные команды, нас они точно не найдут.

– А если попробовать обработать дверь камнями по периметру? – предложила Джун.

– Это вариант, – согласилась Эбигейл, – но я осмотрела дверь, и, на мой взгляд, именно этим они здесь и занимались: пытались сломать дверь или отбить камень вокруг нее. Но порода очень твердая, и мы наверняка умрем от жажды раньше, чем добьемся какого-то успеха. Думаю, они совершили большую ошибку, сосредоточившись именно на этом. А когда выбились из сил, то просто легли умирать, потому что сил на поиски воды или другого выхода у них уже не осталось.

– И света тоже, – добавил Лоренс.

– Вот именно. Я к тому, что если они не смогли сломать дверь, то и у нас нет никаких шансов.

– И что тогда остается? – спросила Джун.

– Мне представляется так. Шахту в этом месте расширили нарочно, чтобы получить такую вот пещеру. Уверен, дверь – не единственный выход. Знаю, мы все устали, но предлагаю, пока еще есть какие-то силы, вода и продукты, встать и попытаться найти другой выход.

– Вы хотите, чтобы мы вслепую бродили по пещере? – испугалась Джун.

– У тебя есть другой вариант? – отозвался Кендал.

– А если заблудимся?

– Мы уже заблудились. Представим, что двери нет, а вокруг камень. Возможно, так оно и есть.

– Мне, признаться, страшно до смерти, – сказала Эбигейл, – но я согласна – ничего больше нам не остается.

– Может, стоит разделиться? – предложила миссис Тозер. – Тогда и шансы найти выход повысятся.

– Вообще-то не повысятся, – вздохнула журналистка. – Время на поиски ограничено продолжительностью работы батареек, и если мы разделимся, то нам придется включить два или три фонаря.

– Если бы кто-то выбрался отсюда живым, вы ведь знали бы об этом, правда, Лоренс? – Джун повернулась к профессору.

Тот включил фонарь, и женщины зажмурились от внезапно ударившего в глаза света.

– Скорее всего, да.

Валун – семьсот фунтов цельного гранита – подняли семеро шахтеров. Подняли, кряхтя, так что спины у них хрустели. Из пещеры его медленно и осторожно, шаг за шагом, с ускорением в конце, доставили к железной двери.

От удара содрогнулись стены. Треть валуна отломилась, и троим мужчинам сломало ноги.