– Не могу. – Он смущенно покачал головой. – Я говорю слишком откровенно.

– Понимаю, – мягко сказала Антония. – Честь женщины и все такое. Зная тебя, Гейбриел, я легко могу представить себе, что произошло.

– Давай просто скажем, что я сделал то единственное, что умел делать, – признался Гейбриел. – И, честно говоря, я… считал, что это кое-что значит. Но когда наступил день и ураган утих, Зи снова стала сильной и уверенной в себе. Она больше не нуждалась во мне. На самом деле она вообще никогда во мне не нуждалась.

– Гейбриел, то, что было у нас сегодня ночью… кое-что значит, – прошептала Антония и, взяв его руку, прижала к своей груди у сердца. – Я… не знаю, что именно, но… когда дождь прекратится и настанет утро, я все еще буду нуждаться… – Она внезапно замолчала и глубоко вздохнула. – Я всегда буду благодарна тебе, – закончила она.

– Антония, мне не нужна твоя благодарность, – снова сказал он, а потом привлек к себе и поцеловал в макушку. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я знаю, – отозвалась она сонным голосом. – Я это знаю, Гейбриел.

Обнявшись, они погрузились в беспокойный сон, и пока дождь шумел в водосточных трубах и приближалось утро, каждый из них думал о том, что могло бы быть.

Набережная Портсмута была погружена в темноту, и тяжелый специфический запах соли и морских водорослей наполнял ночной воздух. Свернув в узкую, вымощенную булыжником улочку, шикарный экипаж резко остановился перед трактиром. Гейбриел услышал, как начинающийся прилив со зловещим звуком «хлюп-шлеп-хлоп» ударяет о каменную стену гавани, и по его спине побежали мурашки.

Железный фонарь, раскачивающийся на кронштейне над входом в трактир, бросал тусклый свет на дорогу и на четверых сомнительного вида парней, стоявших у стены. Самый крупный из них оттолкнулся от стены ногой, обутой в сапог, и не спеша направился к экипажу.

– Вы, должно быть, Уорнем? – спросил он через окошко.

– Да, – прошипел герцог и, достав кошелек, протянул мужчине банкноту.

– И где он? – Мужчина засунул деньги в карман куртки.

– Там. – Жестом руки в перчатке герцог указал в глубь экипажа и стиснул зубы. – Просто уберите его с глаз моих долой, и чтобы он больше никогда не увидел Англию. Понятно?

Рассмеявшись низким скрипучим смехом, мужчина распахнул дверцу экипажа, и только тогда Гейбриел понял, что происходит.

– Нет! – закричал он. – Подождите… сэр! Я хочу… к бабушке! Позвольте мне уйти. Позвольте мне вернуться!

– А-ах, хочешь к бабуле, да? – Мужчина двинулся, словно собираясь схватить Гейбриела за шиворот.

– Нет, подождите! – Гейбриел вцепился руками в дверную раму. – Остановитесь! Ваша светлость, вы не можете разрешить им забрать меня!

– О, ты так думаешь? – Уорнем поднял сапог и каблуком сильно ударил по дверной раме, разбив Гейбриелу костяшки пальцев. Мальчик завизжал от боли и разжал руки, а мужчина быстро обхватил его за талию и задом наперед поднял себе на бедро, словно мешок с картошкой.

Когда они отошли, Уорнем высунул голову из экипажа и прокричал им вдогонку:

– Боишься воды, да? Что ж, тебе будет чего бояться, еврейский выродок.

К третьему дню болезни Нелли Уотерс уже не терпелось, как старому боевому коню, ринуться в бой. Она готова была пойти к хозяйке под любым предлогом: забыла достать шпильки миледи, ей нужно подобрать белье для понедельничной стирки. Но все невнятные объяснения были бесполезными, Антония не желала их слушать, а увидев Нелли, тотчас поворачивала ее кругом и снова отправляла наверх в кровать.

Однако во время последнего такого вторжения Нелли удалось прихватить с собой полный мешок чулок для штопки и иголки с нитками. Возвращаясь к себе в комнату, она увидела Джорджа Кембла, который поджидал ее в коридоре у дверей спальни, прислонившись к дверному косяку.

– Ах, миссис Уотерс, доброе утро! Вижу, вы быстро поправляетесь.

– Не слышала этого от миледи, – раздраженно огрызнулась горничная. – Что вы хотите от меня, мистер Кембл? Надеюсь, вам известно, что здесь спальни служанок?

– Правда? – деланно удивился Кембл. – Это возбуждает! Быть может, мне повезет и я хотя бы мельком увижу ваши точеные лодыжки, миссис Уотерс, в этих очаровательных коричневых башмаках, которые вы, очевидно, так любите.

Мистер Кембл не заметил мешка с чулками, и миссис Уотерс, нанеся ему неожиданный удар по уху, с удовольствием услышала, как он громко щелкнул зубами.

– Боже правый, миссис Уотерс! – И Кембл предусмотрительно сделал шаг назад. – Это же была шутка! Просто шутка!

– Знаете, в последние дни у меня, к сожалению, пропало чувство юмора, – бросила миссис Уотерс. – А теперь всего наилучшего вам и вашему развязному языку, сэр. Я прикована к постели – на тот случай, если вы этого еще не слышали.

– Мне чертовски не хочется получать от вас этим мешком, когда вы будете сильной и здоровой. – Кембл потер ухо, стараясь восстановить слух. – Знаете, миссис Уотерс, я думал, что мы с вами великолепно поладим. Сейчас мне реально нужна ваша помощь…

– Знаю я таких, как вы, мистер Кембл, – предостерегающе оборвала его Нелли. – Вы явились сюда, чтоб все выпытывать и создавать неприятности, поэтому…

– Совершенно верно! – перебил ее Кембл. – Я думаю, что вы, должно быть, уже страшно скучаете и готовы на небольшое приключение.

– Приключение? – Слегка попятившись, миссис Уотерс с подозрением взглянула на него.

– Приключение и немного моего специального лекарства для больных. – Кембл полез в карман и, чуть вытащив за горлышко свою серебряную фляжку, подразнил ею Нелли. – Но помилуйте, дорогая, не здесь же, не в коридоре?

С несколько виноватым видом взглянув в оба конца коридора, миссис Уотерс открыла дверь в свою комнату и жестом пригласила Кембла зайти.

В комнате было только одно кресло и одна чайная чашка, поэтому Кембл был вынужден, отказавшись от аристократических замашек, сесть на край кровати миссис Уотерс и пить прямо из фляжки. Комната помещалась под самой крышей, но кровать на четырех ножках, ситцевые занавески и потертый, но красивый аксминстерский ковер делали ее уютной. Когда Нелли села напротив Кембла за небольшой стол красного дерева в кресло, казавшееся старинным и удобным, ее начал мучить кашель и она для поддержания сил сделала большой глоток из чайной чашки.

– Итак, сэр, что за приключение у вас на уме? – полюбопытствовала миссис Уотерс, когда от дорогого бренди боль в горле прошла, а настроение улучшилось.

– Итак, – Кембл лучезарно улыбнулся, – я хочу узнать ваше мнение по весьма деликатному вопросу. Дело касается одной из вещей – возможно, той единственной вещи, о которой я ничего не знаю.

– О-о-о! – Миссис Уотерс в полном недоумении посмотрела на него. – И что же это может быть такое?