litbaza книги онлайнРоманыНочи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 91
Перейти на страницу:

Зато Калигула безошибочно понял, почему Друзилла так враждебна к Юнии. В ней говорила ревность! Любовь скрыть можно, но ревность никак не скроешь.

Коварно усмехаясь, он подошёл к жене и поцеловал её в шею. А зеленые глаза его пристально следили за Друзиллой.

Друзилла выпрямила спину, стараясь унять неприятную дрожь в позвоночнике. Снисходительно улыбнулась сияющей Юнии. Но улыбка получилась нервной и натянутой, и, казалось, причиняла боль губам.

«Зачем я пришла сюда?» — тоскливо думала Друзилла. И тут же отвечала себе: «Чтобы убедиться в том, что былое уже ничего не значит для меня! По неопытности я совершила глупость. Тому виной — моё былое одиночество и страх перед превратностями судьбы. Но теперь у меня есть Кассий — моя жизнь, моя любовь… Ради него и ради меня самой я сегодня пришла сюда, чтобы положить конец былому!» Но, настойчиво убеждая себя, Друзилла продолжала смотреть в завораживающие, расширенные зрачки Калигулы.

Млела Юния Клавдилла, подставляя плечи неспешным томным поцелуям мужа. Длинные гибкие пальцы его почти касались её груди. А глаза говорили: «Поцелуи эти — тебе, и ласки — тебе, если ты захочешь! Если нет, я отдам их другой». Глуповатая улыбка блаженства блуждала на губах Юнии. И Друзилла вспоминала, как прежде обнимали и ласкали её эти сильные руки с голубоватыми прожилками. В голове шумело, вихрем путались нестройные мысли. «Если тебе посчастливится найти любовь — люби!» — хохотала Агриппина. Призрачный облик сестры затмевала бабка, скрежещущая: «Забудь других мужчин!» «Нам суждена особая любовь!» — по-змеиному шептал Калигула. А поверх всех этих бледных теней витал Кассий, поворачиваясь к Друзилле тонким профилем камеи: «Ради тебя я поступаюсь честью римлянина…»

Друзилла отчаянно помотала головой, отгоняя бредовые видения. Исчезли бабка, сестра и муж. Но Калигула по-прежнему смотрел на неё суженными змеиными глазами, впиваясь губами в шею другой женщины.

— Брат, мне нужно поговорить с тобой, — резко выкрикнула она и облегчённо вздохнула, когда он отцепился от шеи Юнии.

— О чем?

— О моем муже.

Калигула тонко улыбнулся.

— Иди на кухню, — велел он жене. — Присмотри за поваром, чтобы жаркое было приготовлено по моему вкусу.

Юния колебалась, удивлённо глядя на мужа.

— И позаботься, чтобы никто не заходил в опочивальню! — холодным тоном продолжал он. — Сестра желает без помех рассказать мне о своих семейных невзгодах.

Видя сомнения жены, Калигула напоследок крепко поцеловал её в уголок губ. Ласка убедила Юнию Клавдиллу сильнее слов, и она вышла из покоев.

— Идём в опочивальню, — призывно улыбнулся Гай Друзилле.

Она отрицательно качнула головой.

— Идём, — настаивал он. — Там никто не помешает нашему разговору.

В опочивальне Друзилла присела на ложе.

— Так значит, здесь ты спишь с Юнией? — любопытно оглядываясь, заметила она.

— Ты хотела поговорить со мной о Кассии, а не о Юнии, — усмехнулся Гай, подходя к Друзилле.

Он нависал над ней, ещё более высокий и статный, нежели три года назад. Его дыхание ворошило рыжие локоны на голове Друзиллы. Но она не осмеливалась поднять голову и взглянуть в лицо Калигуле. Склонив голову, она притворилась, что пристально рассматривает узор, вышитый зулотом на поясе, стягивающем тунику. И в душе боролась с желанием обхватить руками крепкие юношеские бедра и прильнуть к ним разгорячённым лицом.

Горела кожа на щеках Друзиллы, или горела плоть под тонкой кожей, или горела кровь, пульсирующая в плоти… Она перевела взгляд выше и увидела в вырезе туники рыжеватые волоски, покрывшие грудь. Три года назад тело Гая было ещё гладким и безволосым. Он изменился за минувшее время. Но Друзилле нравились эти волоски, ведь они свидетельствовали о мужестве Калигулы.

— Нет! — в изнеможении прошептала она. — Ты — мой брат. Всякая связь между нами — извращение.

Калигула прижал к себе её голову. Исступлённо зарывал пальцы в рыжих волосах. И задыхался от счастья, чувствуя всем телом близость Друзиллы.

— Забудь о нашем родстве, — шептал он. — Однажды мы о нем забыли…

— Тогда мы были одиноки, — монотонно отвечала она. — Заброшенная вилла, строгая неприветливая бабка… И страх! Дикий страх! Умерла мать, умерли братья… Император ненавидел нашу семью за то, что в нас течёт более знатная кровь. Ведь мы — правнуки Августа, а он — пасынок, случайно подвернувшийся под руку при отсутствии других наследников! Каждый день мог оказаться для нас последним.

— А что изменилось? — глухо спросил Калигула. — Мы по-прежнему одиноки, и Тиберий по-прежнему ненавидит нас.

Друзилла заметила слезу, скатившуюся по щеке Гая. Зубы болезненно закусили дрожащую губу. Лицо его посерело, покрылось гусиной кожицей. Калигула боялся! Он вырос сильным, высоким. Привлекательное лицо порою принимало злое, презрительное выражение. Но страх, в котором Калигула жил с семилетнего возраста, не исчез. В теле двадцатилетнего мужчины прятался запуганный, мечтающий о мести мальчик. Друзилле стало жаль его.

— Изменилось, — попыталась улыбнуться она. — У меня появился Луций Кассий Лонгин. А тебя за дверью ждёт Юния.

— Ну и что? — капризно возразил Калигула. — Юния и Кассий — чужие, случайные люди. Мы с тобой близки, как никто! Нас связывает кровь, а чувство — ещё больше! Как я тосковал по тебе все это время! — он с настойчивой нежностью уложил Друзиллу на постель. И она не противилась, покорная, как и прежде.

«Будь что будет!» — подумала она, охваченная желанием, тем более сильным, чем более запретным было оно. — «В конце концов, Гай был моим первым мужчиной, и в глубине души я всегда принадлежала ему!»

* * *

Юния Клавдилла указывала повару, каким вином следует поливать жаркое, как подавать трюфеля. Она не замечала непонимающе-насмешливых взглядов рабов, полагающих, что столь старозаветная супруга уместна в провинции, но не в императорской семье. Юнии казалось, что хлопотами о домашнем быте она завоюет любовь мужа.

— Готово, — удовлетворённо отметила она, пробуя соус позолоченой ложкой. — Подадите на стол, когда я велю, — это был единственный приказ, уместный для хозяйки богатого дома, и рабы покорно склонились перед нею уже без насмешки.

Юния вышла из кухни. Окрылённая, прошла через сад и застучала подошвами сандалий по крытой галерее. Подошла к супружеским покоям, думая о том, как смягчит сердце свояченицы вкусным обедом. Два преторианца, охранявшие вход, неожиданно преградили ей путь.

— Прости, домина, но твой супруг велел никого не впускать, пока он беседует с сестрой, — учтиво, но твёрдо проговорил один из них.

— Но я… — непонимающе начала Юния.

— Приказ касается всех без исключения, — последовал неумолимый ответ.

Юния Клавдилла, кусая губы, присела на мраморную скамью в галерее. Рядом с ней, в нише, стояла статуя Амура, вырезанная из чёрного гладкого мрамора. Юния машинально, не думая, рассматривала едва заметный изъян на гладкой отполированной ляжке крылатого младенца. Ей показалось, что из-за парчового занавеса доносится смех, шёпот и странная возня. Наверное, показалось, потому что стражники оставались равнодушно неприступными. К тому же, Калигула был не один, а с сестрой. Ведь не будет же он в присутствии сестры приставать к рабыням! Юния задумалась: что делать, если она когда-нибудь застанет мужа с другой женщиной? Ведь такое бывает! Юния сама видела, как отец однажды целовал рабыню за кухонной дверью. Но, если боги будут милосердны к Юнии, ей никогда не доведётся испытать горькое разочарование!

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?