— Разве я тебе когда-либо лгал? Если бы ты увидел картины, о которых я говорю, то понял бы их значение. На них изображен бог Апис, священный вол египтян. Этот пророческий образ напрямую связан с нашим временем. Или ты не замечал, что на гербе нашего Папы также изображен вол?

— Вы хотели сказать... бык?

— Да не все ли равно? Важен сам символ, Фабио! Рядом с Аписом изображена богиня Изида. Величественная, как королева Испании, она восседает на небесном троне с открытой книгой на коленях и наставляет Гермеса и Моисея, сообщая им древние знания и законы. Можешь себе представить?

Фабио закрыл глаза, сделав вид, что сосредоточенно обдумывает слова учителя.

— Эти фрески свидетельствуют о том, дорогой Фабио, что Моисей получил свои знания из Египта, а мы, христиане, унаследовали их от него. Ты осознаешь гениальность искусства? Теперь ты понимаешь, какой возвышенный смысл скрывается в том, о чем я тебе говорю? Наша вера, дорогой Фабио, родом из далекого Египта. Как и семья нашего Папы. Даже в Евангелиях говорится о том, что Иисус бежал в эту страну, спасаясь от Ирода. Разве тебе это ни о чем не говорит? Все проистекает из Нила!

— Человек, с которым вы намереваетесь встретиться, тоже оттуда, маэстро?

— Нет. Он не оттуда. Но он много знает о тех местах. Он много чего привез мне от этого источника мудрости.

Аннио умолк. Упоминание о египетских корнях христианства вызывало у него противоречивые чувства. С одной стороны, его воодушевляло то, что каждый день приносил новые встречи с мыслителями, которые, подобно этому Леонардо из Милана, владели тайной и воплощали ее в своих произведениях. «Мадонна», к примеру, повествовала о встрече Иисуса и Иоанна, которая якобы состоялась во время бегства семьи Иисуса в страну фараонов. С другой стороны, неосмотрительность в разглашении подобных истин могла угрожать нравственной стабильности Церкви и привести к потере некоторых ее привилегий. Как бы отреагировал народ, если бы узнал, что Христос был не единственным богочеловеком, восставшим из мертвых? Разве, узнав о необычайных параллелях между жизнью Спасителя и Осириса, люди не стали бы задавать неудобные вопросы и настойчиво обращаться к Папе, обвиняя отцов Церкви в грубом копировании чужой священной истории?

Нанни беспокойно заерзал на сиденье.

— Видишь ли, Фабио, вся мудрость, скрытая во фресках папского дворца, — это ничто в сравнении с тем, что я надеюсь сегодня получить. — Юный ассистент опустил глаза, опасаясь, что учитель заметит вспыхнувшее в них любопытство. — Если он передаст мне то, что я ожидаю, в моих руках окажется ключ ко всему, о чем я тебе рассказывал. Я буду знать все.

Аннио опять замолчал, заметив, что экипаж замедлил ход. Отодвинув занавеску, он обнаружил, что Рим остался позади, а они приближаются к месту назначения.

— Думаю, мы скоро приедем, падре Аннио, — объявил его ассистент.

— Чудесно. Посмотри, нас кто-нибудь встречает?

Высунув голову из экипажа, Фабио с любопытством уставился на приближающуюся громаду беленого здания постоялого двора. «Зеленый великан» был известным местом встречи паломников, а также беглецов от правосудия. В самом деле. У входной двери им махал рукой, закутавшийся в коричневый плащ человек.

— Там какой-то человек. Он, кажется, узнал нас.

— Это должен быть он, Оливерио Джакарапда. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Джакаранда? — Юный секретарь запнулся. — Вы его знаете, маэстро?

— О да. Мы с ним старые друзья. Тебе не о чем беспокоиться.

— Со всем надлежащим уважением, маэстро, но это не самое безопасное место для такого человека, как вы. Если вас узнают, мы можем стать жертвами нападения или похищения...

Аннио лукаво улыбнулся. Фабио даже не подозревал, сколько сделок он уже заключил в этом самом месте. Ведь еще задолго до того, как он занял официальный пост при Александре VI, «Зеленый великан» был одной из его любимых «баз». Хозяева заведения хорошо его знали и уважали. Ему нечего было бояться. Здесь старинные статуи, полотна, стеллы, документы, одежда, благовония и даже саркофаги обменивались на тугие кошельки с золотом из казны понтифика. Джакаранда был одним из его лучших поставщиков. Приобретенные у него предметы немало способствовали карьерному росту Аннио. И то, что испанец вернулся в Рим, пожелав срочно его видеть, могло объясняться только его стремлением предложить что-то важное.

Выбираясь из экипажа, Аннио дрожал от волнения: неужели он наконец получит древнее сокровище? Неужели испанец действительно привез ему ту заключительную деталь, которую он так жаждал заполучить?

Живое воображение маэстро пустилось вскачь. Пока Фабио закрывал за ним дверь экипажа, хорек потирал руки, предвкушая величайший в его жизни успех.

Приезд Джакаранды был как нельзя более кстати. Накануне вечером Нанни опять встретился с главой ордена доминиканцев, взрывным Джоакино Торриани, чтобы лично услышать последние новости об этом деле с «Тайной вечерей». Во время приватной аудиенции с Его Святейшеством магистр признал, что в этой удивительной фреске действительно было обнаружено тайное послание. «Леонардо, — сообщил он, — скрыл в образах персонажей фразу, обращение, написанное на странном языке, которое нам теперь предстоит расшифровать. Письмо из Милана разрешило для нас эту загадку».

Торриани продекламировал это изречение Папе и хорьку. Никто не понял ни слова. Однако для Нанни скрытое в «Вечере» обращение звучало однозначно по- египетски.

— Mut-nem-a-los-noc, — пробормотал он.

Разве может вызывать сомнения происхождение этой фразы? Быть может, здесь идет речь о богине Муг, супруге Амона и царице Фив? Разве не Провидение послало Оливерио Джакаранду, поистине эксперта по части иероглифов, в Рим одновременно с получением этого послания? Быть может, сам Господь прислал его сюда, чтобы он помог Нанни разгадать этот ребус, заслужив тем самым вечное уважение в глазах Папы?

Да, Провидение, несомненно, было на его стороне.

Джакаранда поджидал Аннио возле конюшен «Зеленого великана». Он поцеловал его перстень и пригласил проследовать за ним в дом, чтобы поговорить о древних сокровищах и их тайнах.

Войдя в таверну, Аннио расположился в одном из своих излюбленных уголков. Фабио разрешили присутствовать при разговоре, что было неожиданной удачей для Вифании.

— Мой дорогой Нанни, — произнес испанец, лениво развалившись за столом, на который им поставили большой кувшин с пивом. — Надеюсь, вас не испугал мой неожиданный визит.

— Напротив. Вы же знаете, я всегда с нетерпением ожидаю вашего приезда. Очень жаль, что вы мало сотрудничаете с нашим двором — вас здесь высоко ценят.

— Так лучше.

— Лучше?

Оливерио решил говорить без обиняков.

— На этот раз мои известия вас не порадуют.

— Меня радует уже один ваш приезд. Что еще я могу желать?