— Joyas у relojes! D a les[65].

— Вы должны отдать ему свои драгоценности. Я уверен, что, если вы это сделаете, все прекратится прямо сейчас, — глухо произнес американец, повернувшись к Трейси, которая заслоняла собой дочь.

Трейси взяла руку Кэмми и расстегнула сапфировый браслет. Она отнесла браслет Эрнесто, пока Кэмми, согнувшись и прикрывая одной рукой грудь, шарила вокруг в поисках полотенца.

— Годится?.— спросил молодой человек. — Это тиу[66]...

Эрнесто кивнул.

— Traela у ven aqun! Rapido[67].

— No vale la ре na[68], — повторил молодой человек. — No americanos[69]. Мой отец... Шеф пристрелит тебя, как... un perro[70].

— Haz lo que digo[71],— Эрнесто опять указал на Кэмми и кивнул на дуло винтовки.

— У нас есть опалы! — закричала Трейси.— На тысячи долларов!

— Несите все, — взмолился молодой человек. — Сейчас же. Rapido[72]!Он должен думать, что я вам приказываю. — Американец сделал руками движение, изображая драгоценные камни в кольце, в ожерелье. — Давайте сюда!

Трейси слетела по лестнице и рванула дверь в каюту Оливии.

— Оливия! Иди сюда. Дай мне опалы, которые ты купила! — крикнула она и, схватив сумочку Оливии, бросилась наверх, на ходу лихорадочно роясь в ее содержимом. Тюбики помады раскатились по палубе. Наконец Трейси обнаружила бархатный мешочек в застегнутом на молнию кармане.

— Вот они. — Трейси повернулась к Оливии: — Дай мне свое кольцо. — Оливия смотрела на нее широко раскрытыми глазами.— Дай мне... Твои серьги настоящие?— Оливия кивнула, не двигаясь с места. — Дай мне серьги, — приказала Трейси. Из глаз Оливии брызнули слезы, хотя ее лицо по-прежнему было застывшим. Она сняла серьги и положила их на мозолистую ладонь Трейси.

Вкрадчивым, но быстрым движением, напоминающим обманчивую неуклюжесть медведя, Эрнесто пересек палубу, сгреб Кэмми в охапку и потащил к борту. Она для него была невесомой, как будто он нес кипу тряпья. Он не любил костлявых женщин, однако эта девчонка была красивой. А дырки у всех женщин расположены одинаково.

— Мама! — закричала Кэмми, пытаясь вырваться. Ее ноги болтались в воздухе, не касаясь палубы. Ногтями она распорола Эрнесто руки, и из глубоких царапин брызнула кровь.

Это произвело на него не больше впечатления, чем если бы она погладила его руку пером.

— У нас есть драгоценные камни! — кричала Трейси, подняв вверх опалы и пересыпая их из одной руки в другую. Свет, падая на камни, сверкал крошечными радугами.

— Скажи ему, что я не отдам вам бриллианты и опалы, пока он не отпустит мою дочь. Я выброшу все эти гребаные драгоценности за борт, все до единой, прямо сейчас! Речь идет о десятках тысяч долларов. И все это у меня в руках.

— Отпусти ее, — сказал молодой человек, обращаясь к Эрнесто.

— No. Dije no, — ответил тот. — Haz lo que te mando, ahora mismo[73].

Юноша потянул Кэмми к себе. Она споткнулась, и он подхватил ее.

— Дурак,— сквозь зубы процедил американец, презрительно глядя на своего напарника. — Ведь мы можем получить и ее, и опалы! Ты что, не понимаешь? — Его голос охрип, но звучал повелительно. Молодой человек пересек несколько футов, отделявших его от Трейси, и взял мешочек из ее руки, сложив в него опалы и украшения, которые лежали на ладони женщины. Чтобы показать их Эрнесто, он высыпал драгоценности на стул и подождал, пока толстяк перещупает все это великолепие и убедится в его подлинности. Увидев, как загорелись глаза Эрнесто, молодой человек довольно кивнул.

— Ему понравилось, — тихо произнес американец. — Diamante grande[74]. Сколько стоят такие большие бриллианты, как в тех серьгах?

— Пять... десять тысяч долларов, — ответила Трейси, хотя не имела даже малейшего представления об их ценности.

— Виепо. Ben aqun[75]— сказал Эрнесто.

Он высыпал бриллианты и опалы обратно в мешочек, туго завязал тесемки и спрятал его в рваный карман штанов. Потом он ударил молодого человека под подбородок винтовкой. Удар был не сильным, но достаточным, чтобы тот пошатнулся. Толстой рукой Эрнесто обхватил Кэмми за шею.

— Мама! — закричала Кэмми, извиваясь и лягаясь своими твердыми пятками тренированной футболистки.

Эрнесто плюнул на палубу и произнес по-английски:

— Отбей ему яйца.

Он отпихнул от себя Кэмми. Оказавшись в руках молодого человека, девушка попыталась укусить его.

— Carlo, que cochino eres! Ven aqun[76]!— рявкнул он, подходя к напарнику. Карло даже не пошевелился, и Эрнесто, схватив с полки кувшин с водой, вылил всю воду на голову своего кузена. Карло, отплевываясь, свалился на пол, и Эрнесто пнул его ногой в живот. Медленно, как будто его разбудил собственный отец, чтобы он не опоздал в школу, Карло поднялся на ноги и взобрался по лестнице наверх. Он встряхнул мокрыми волосами и ухмыльнулся. Эрнесто тяжело перевалился через борт в иолу.

— Ven aqun, — велел он молодому человеку, указывая на Кэмми. — Плевать на tu papa.

— No es, uh, necesario[77]... — возразил американец.

Про себя он подумал: «Я обещал им. Я обещал матери». Образ матери девушки слился в сознании с образом его собственной матери. В прошлый раз после доставки наркотиков он испытал мимолетное горьковатое чувство победы, потому что отец каждый день кланялся человеку, вовлекшему его сына в этот бизнес. Но сейчас все. приятные эмоции улетучились, как воздух, выпущенный из детской надувной игрушки. Юноше казалось, что он почти видит эту игрушку, сморщенную, сжавшуюся у него под ногами. Эрнесто выбросит девушку за борт, изорванную и окровавленную. Принимая сделанное приятелем отца предложение, юноша ничего подобного и представить себе не мог. Теперь же он знал, что эти люди — умственно неполноценные дикари. Он видел, как они дерутся, как наказывают юных проституток. Но он никак не мог предположить, что сам станет соучастником убийства. Молодой человек рассчитывал на их страх перед Шефом и человеком, который стоял над ним. Он знал, какие они алчные, но не учел того, что жадность может сделать их бесстрашными. Как и все агрессивные люди, Эрнесто и Карло были трусами. Весь опыт молодого человека, приобретенный в результате общения с ними, свидетельствовал о том, что они не пойдут на такой риск.