Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Осколок алтарного камня выделялся темным пятном на белом мраморе. Свидетелем таинства стал король. Он и протянул кинжал, чье лезвие в темноте светилось мерным голубоватым сиянием. Кинжал, зачарованный магией Маргариты. Могла ли она подумать, что однажды его используют для того, чтобы сделать ее дочь несчастной узницей в золотой клетке!
Арен с поклоном принял ритуальный кинжал, повертел в пальцах, любуясь отсветами луны на гранях. Он не торопился провести обряд. Наслаждался приближающейся развязкой и отчаянием в глазах Нари.
– Ну что, моя дорогая невеста, ты испытываешь сейчас сильные чувства? – Арен напомнил об их последнем разговоре, что состоялся у алтаря.
– Ненависть, – отважно произнесла Нари. Она старалась держать спину прямо. – И отвращение. Достаточно для проведения ритуала?
– Вполне.
Арена забавляла ее откровенная дерзость, она даже нравилась ему. Безнадежность сделала глаза нахальной девчонки темнее и больше, они резко выделялись на ее побледневшем, похудевшем лице. Губы, что она время от времени закусывала, стараясь удержать слезы, призывно алели – хотелось впиться в них ртом. Ненасытно. До боли. Ничего, осталось недолго. Сегодня негодница еще наплачется, еще накричится вдоволь.
Арена потряхивало от предвкушения, но его с детства учили, что принцу не подобает набрасываться на сладости. Он должен иметь выдержку и приступить к десерту лишь после того, как все будет готово к подаче лакомства. Иначе можно испортить блюдо – оно станет горчить или покажется пресным.
Сам брачный обряд очень простой. Нареченные порежут друг другу ладони и соединят их, окропят алтарный камень кровью, произнесут слова клятвы.
– Ты знаешь, что делать, Агнара, – сказал Зул Вилард.
Нари поняла, что стоит, сжимая кулаки. Жар волнами поднимался к сердцу. Она инстинктивно пыталась защититься, сменив ипостась. Но здесь ее драконья сущность не поможет.
Нари раскрыла ладонь, поднесла ее к глазам. Она хотела разглядеть в тусклом ночном свете хотя бы одну крошечную сверкающую песчинку на своей коже. Но порез затянулся, а пыльца фей погасла.
«Я замужем!» – мысленно кричала она. Вот только доказать это невозможно.
Отступать некуда. Жизнь любимых зависит от ее решительности.
Арен полоснул по руке.
– Говори! – приказал он сурово.
– Я… – Нари осеклась – в горле запершило, ужасно захотелось пить.
– Говори!
– Я принадлежу… Арену… целиком и полностью… Вверяю ему свою жизнь… – она сглотнула, слова увязали на языке. – Останусь рядом, пока смерть не разлучит нас…
– Смерть не разлучит, – сказал он так, словно и правда считал себя бессмертным. – Хорошая девочка.
Он протянул ей кинжал рукоятью вперед, а когда она приняла его, крепко обхватил запястье, контролируя движения.
– Режь!
Но скорее он сам нанес себе порез рукой Нари.
– Вот так! Беру эту деву… Деву! Проклятие!
Он сплюнул на пол и начал заново.
– Беру эту деву под свое крыло, чтобы оберегать и защищать, дарить кров, растить детей, пока смерть не разлучит нас.
Арен схватил ее ладонь, поднес к осколку алтаря, и горячие капли крови, смешиваясь, пролились на серый камень. Нари все это время едва дышала, все надеясь на что-то. Вдруг магические силы воспротивятся повторному браку? Камень расколется, не принимая жертву. Или вспыхнут искры на ладони. Но ничего не произошло. Совсем ничего.
Король сухо поздравил с тем, что обряд состоялся.
– Придется позже повторить для всех, но с этого моменты вы муж и жена.
Нари ждала, что Арен потребует поцелуя, но он, хотя и разглядывал пристально ее губы и лицо, почему-то промолчал.
* * *
– Не слишком ли горячая вода, госпожа?
Служанка поливала Нари из кувшина. Вода была теплой и ароматно пахла. Но это казалось неважным.
Наготове стояли другие девушки. Среди них Нари заметила Дорху. Та держала полотенце на вытянутых руках, а в лицо леди Ньорд старалась не смотреть.
Пожилая гоблинка, что сейчас обмывала Нари, намыливала ее деликатно и осторожно, стараясь не причинять неудобств. Она чуть слышно бормотала, точно обращалась к маленькой девочке:
– Вот так, будем чистенькие, хорошенькие… Личико-то какое бледное… Ничего, первая ночь всегда пугает, а потом-то станет сладко…
Нари дернулась, расплескав воду. Вспомнила, где находится. Арен привел ее в покои и отдал в руки служанкам, приказав подготовить невесту к первой ночи.
– Тихо, тихо…
Гоблинка погладила ее по голове, взяла ее руку – после обряда Нари так и не смогла раскрыть ладонь – один за другим разогнула пальцы, сведенные судорогой, и провела мочалкой, смывая кровь.
– Вот и хорошо… Вот и славно… А постелька-то мягкая… Я простынки шелковые постелила… Давай, детонька, вставай.
Нари послушно поднялась. Позволила вытереть себя полотенцем. Вытерпела все процедуры – кожу растерли до красноты, нанесли масла, волосы расчесали и распрямили.
Нари предпочитала думать о происходящем как о сне, лишь иногда какое-нибудь неосторожное слово ударяло точно током. Тогда окружающая действительность обретала объем, заполнялась звуками и запахами. Но от этого становилось невыносимо больно, и Нари поскорее пряталась в спасительный туман. Сознание было спутанным, а тело покорным.
– Так что же, обряд проведен? – шептались над головой служанки, думая, что она не слышит.
– Не видишь, ладонь порезана! Муж он ей теперь. И не твоего ума это дело…
– Тихо! – приказала гоблинка. – И чтобы за порог спальни Его Высочества ни одно слово не выскользнуло. Иначе пожалеете!
Служанки испуганно притихли.
– Дай-ка я тебя одену, детонька!
Гоблинка накинула на обнаженное тело Нари пеньюар из полупрозрачной ткани, завязала пояском.
– Идем, идем…
Она за руку отвела ее в спальню, усадила на постель. Шелковое белье – гладкое и блестящее – холодило ноги. Нари сложила руки на коленях, застыла.
Гоблинка покачала головой, но ничего не сказала. Служанки быстро навели порядок в ванной комнате, а после поспешно вышли, робко пожелав молодой госпоже спокойной ночи.
– Дурынды, – беззлобно отчитала их гоблинка. – Счастья молодым желать надо!
Дверь, щелкнув, затворилась. Скоро она откроется снова, чтобы впустить в спальню Арена.
«Это не со мной… Это неправда…»
Нари чувствовала, как постепенно размывается граница между реальностью и наваждением. Говорят, что от горя можно сойти с ума. Велико было искушение позволить разуму просто уплыть, навсегда погрузиться в грезы. Не понимать, что происходит. Не чувствовать. Арену достанется пустая оболочка, безжизненная кукла.