Прошло две недели, и Тако начал вести себя как нормальный амазон – за одним исключением. Он не разговаривал. Более того, он вообще не издавал никаких звуков. Это крайне необычно для амазона. Большинство попугаев с охотой подражают звукам, которые слышат в своем окружении: кошачьему мяуканью, скрипу двери и порой даже воспроизводят целые предложения (это, разумеется, зависит от конкретного попугая). Тако даже не свистел и не пищал. Он хранил абсолютное безмолвие. Я решила дать ему еще неделю на адаптацию, а потом снова отвезти к ветеринару, чтобы тот провел более тщательное обследование.

Утро пятницы – день купания и чистки клеток в нашем доме. В ту пятницу я решила, что Тако готов к своему первому коллективному купанию. Я открыла его клетку и просунула внутрь руку, и он взгромоздился на мой палец. Я подняла его на уровень глаз и спросила:

– Тако, неужели ты никогда не заговоришь?

Он склонил головку набок, взъерошил перышки и проговорил:

– Энни умерла. Бедняжка Энни. У Энни кровь.

Потрясение мое было безмерным. Наверное, у меня буквально отвисла челюсть. По рукам побежали мурашки – крупные, видимые невооруженным глазом.

Торопливо проделав все запланированные водные и уборочные процедуры, я наконец смогла позвонить нашему ветеринару и попросить номер телефона предыдущей владелицы Тако. Я должна была выяснить, кто такая Энни. Может быть, Тако стал свидетелем преступления? Или умер кто-то в доме, где он жил? Может быть, он говорил о другом животном, которое жило в одной из его предыдущих семей?

Я позвонила недавней владелице Тако и рассказала ей о том, какие слова произнес попугай. Женщина ответила, что никогда не слышала, чтобы он что-то говорил за все четыре года, что попугай прожил у нее. У нее не было никаких знакомых по имени Энни. Она дала мне имя и номер телефона человека, у которого в свое время купила Тако.

После краткого разговора с этим хозяином стало ясно, что Тако ни разу не произнес ни слова за все время, что жил у него. Это и послужило одной из причин продажи Тако. Тому человеку нужна была говорящая птица, а Тако оказался молчуном. Он приобрел Тако у заводчика, который жил недалеко от Чико, штат Калифорния, но не мог вспомнить, как того звали. Похоже, расследование зашло в тупик.

Тем временем Тако постепенно разговорился и стал вносить дополнения в свою историю об Энни. Ее новый вариант звучал так: «Энни умерла. Энни умерла. Бедняжка Энни, у нее кровь. Ах, бедняжка Энни».

Президент нашего клуба любителей птиц дал мне список имен и телефонов заводчиков в той местности, где Тако появился на свет. Каждый телефонный звонок заводил в очередной тупик, но я не желала сдаваться и была полна решимости докопаться до истины.

Муж предложил мне позвонить в библиотеку Чико и проверить некрологи в местной газете, относящиеся к тому времени, когда там мог жить Тако. Библиотекарь по периодике заинтересовалась историей, рассказанной Тако, и сразу вызвалась помочь. Она сказала, что позвонит брату, который работал в полиции, и попросит его тоже поднять архивные записи.

Прошло два дня, библиотекарь все не звонила. Тако успел столько раз повторить свою историю, что наши серые конголезцы, Джек и Джилл, тоже начали твердить «бедняжка Энни».

Подхлестываемая растущим хором «бедняжек Энни», я решила узнать, как продвигается расследование у библиотекаря. Она взяла трубку после первого же гудка.

– Вы что-нибудь узнали? – спросила я.

– Увы, нет, – ответила она. – Мой брат проверил архивные документы за пятнадцать лет и тоже не смог ничего найти. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – Вы уверены, что птица говорит именно «Энни»?

Я ответила, что на данный момент это единственное, в чем уверена, поблагодарила ее за помощь и повесила трубку.

Был еще один момент, который не вызывал у меня сомнений: Тако где-то слышал об Энни. Птицы ничего не придумывают. Печальная судьба Энни почему-то отпечаталась в его памяти. Пришло время смириться с тем фактом, что я, возможно, никогда не выясню, кто была эта Энни и что с ней случилось.

Прошло два месяца. Тако продолжал набирать вес и проявлять все более нежную привязанность к нам. Он снова оброс бриллиантово-зелеными перышками, глаза его стали ясными. Спинка полностью зажила. И он продолжал говорить об Энни. Он твердил о ней от рассвета до заката. Мы перестали покрываться гусиной кожей при каждом упоминании о ней. Мы просто приняли как данность то, что случилось с бедняжкой Энни.

Однажды вечером настала моя очередь проводить у себя встречу нашего клуба любителей птиц. К моменту прибытия собравшихся были поданы кофе и печенье. Мы устроились в гостиной, которая расположена рядом с нашим домашним «птичником», чтобы обсудить грядущую кампанию по сбору средств.

И вдруг прозвучал голос, громкий и отчетливый:

«Бедняжка Энни. Энни умерла. У Энни кровь. Бедняжка Энни».

Ошарашенные присутствующие смолкли и прислушались. Одна женщина из клуба повернулась ко мне и сказала:

– А мне казалось, ты не любишь мыльные оперы!

– Я и не люблю. О чем ты говоришь? – не поняла я.

– Энни, – повторила женщина. – Она умерла. Кажется, Роберт убил ее.

– Нет-нет, – возразила другая заводчица. – Это был не Роберт. Это был Джеймс. Разве ты не помнишь? У него еще была интрижка с соседкой сестры Энни…

Я оставила своих коллег обсуждать любимый сериал и подошла к клетке Тако. Теперь стало ясно, что одна из его владелиц смотрела тот же сериал, и Тако тоже его слушал. Он склонил головку набок, посмотрел на меня и отчетливо произнес:

– Тако проголодался? Хочешь, я почешу тебе головку?

Тайна Энни наконец разрешилась, и он был готов обсуждать другие темы.

Сегодня у Тако есть подружка, другая оранжевокрылая «амазонка» по имени Белл. Когда у них появился первый птенчик-девочка, нам пришлось назвать ее… Энни.

Когда становишься практикующим ветеринаром, первое, с чем приходится учиться смиряться, – это то, что большинство твоих пациентов не понимают, что́ ты с ними делаешь. Идет ли речь о плановой вакцинации или о неотложном лечении, для большинства из них визит к ветеринару связан с чувством тревоги или состоянием дискомфорта. Оглядываясь назад, вспоминаю множество животных, больших и маленьких, чьи жизни я спас или, по крайней мере, избавил от серьезных заболеваний или болезненных травм. Большая часть их без колебаний кусали, лягали или бодали своего благодетеля при любой возможности. Разумеется, попадались и такие, которые, казалось, понимали, что им хотят помочь. Но самой большой редкостью остается встреча с пациентом, демонстрирующим полное доверие и очевидную благодарность за твои усилия.

Несколько лет назад теплым весенним вечером пожилой фермер привез в нашу клинику своего раненого черного лабрадора. Фермер стриг траву на лужайке тракторной газонокосилкой, и его пес выскочил по ходу движения машины прямо перед режущим брусом. Прежде чем фермер успел остановить механизм, брус подмял пса, и одна из его задних лап была серьезно повреждена.