Вокруг снова стало просторно, перед Доктором возвышалась огромная куполообразная громада улитки, и град уже совсем остывших во время длинного путешествия черных предметов посыпался сверху в ее чрево. Доктор обошел боковину улитки, уже зная, где нужно ожидать родов, и оказался рядом с товарищами, окружавшими Инженера, который все еще исследовал черный предмет в тот самый момент, когда большой лопающийся волдырь брызнул готовой продукцией в лоток, снова высунувшийся из колодца.

– Алло! Можете не трудиться! Я все понял! Сейчас я вам расскажу! – крикнул Доктор.

– Где ты был? Я уже начал беспокоиться, – сказал Координатор. – Ты действительно что-нибудь обнаружил? Инженер ничего не понимает.

– Если бы ничего, то это было бы еще не так плохо! – гаркнул Инженер. Он поднялся, яростно пнул черный предмет и смерил Доктора сердитым взглядом. – Ну и что же ты обнаружил?

– Стало быть, это происходит так, – со странной улыбкой сказал Доктор. – Эти штуки всасываются туда, – он показал на открывшуюся в этот момент пасть. – Теперь они внутри нагреваются, видите? Потом все расплавятся, перемешаются, поедут порциями наверх, там начинается их обработка; еще слегка вишневые от нагрева, они проваливаются вниз, там должен быть еще один ярус, там с ними еще что-то происходит, они возвращаются через колодец, здесь, уже остывающие, но еще светящиеся, отправляются на экскурсию под самую крышу, попадают в этот пирог, – он показал на улитку, – потом на склад готовой продукции, из него идут обратно в эту пасть, расплавляются в ней, и так по кругу, без конца формируются, обрабатываются, расплавляются, формируются.

– Ты с ума сошел? – шепотом сказал Инженер. На его лбу выступили крупные капли пота.

– Не веришь? Можешь проверить сам.

Инженер проверил – два раза. Это длилось добрый час. Когда все снова оказались у лотка, в который как раз ровными четырехугольниками укладывалась очередная порция «конечного продукта», начало смеркаться, и зал стал серым.

Инженер словно помешался: он трясся от возбуждения, его лицо судорожно подергивалось. Остальные, не менее удивленные, не переживали, однако, этого открытия так бурно.

– Нужно уходить отсюда сейчас, – сказал Координатор. – В темноте это может быть сложно.

Он взял Инженера за плечо. Тот безвольно двинулся за ним, но вдруг вырвался, подскочил к оставленному черному предмету и с трудом поднял его.

– Хочешь забрать с собой? – спросил Координатор. – Ладно. Ребята, помогите ему.

Физик ухватился за ушки выступов, и они вдвоем с Инженером потащили бесформенный черный предмет. Так они добрались до вогнутой границы завода. Доктор спокойно шагнул в лоснящуюся сиропообразную стену «водопада» – и очутился на равнине; на него пахнуло свежим вечерним воздухом. Он с наслаждением втягивал его и подставлял лицо порывам ветра. Другие вынырнули за ним. Инженер и Физик с трудом донесли свой груз до места, где было оставлено снаряжение, и бросили его.

Зажгли плитку, подогрели немного воды, развели в ней мясной концентрат и набросились на еду. Ели молча. Тем временем совсем стемнело, вспыхнули звезды, их холодный электрический блеск с каждой минутой становился ярче. Неясные заросли далекой рощи растаяли во мраке, только голубоватое пламя горелки, шевелящееся под слабыми порывами ветра, давало немного света. Из-за погруженной во мрак высокой стены завода не доносилось ни звука, не было даже видно, плывут ли еще по ней горизонтальные волны.

– Здесь темнеет, как у нас в тропиках, – сказал Химик. – Мы ведь упали в районе экватора?

– По-моему, да, – ответил Координатор. – Хотя я даже не знаю наклона планеты в эклиптике.

– Как так? Ведь это должно быть известно?

– А как же, но данные на корабле.

Они замолчали. Чувствовалась ночная прохлада, все закутались в одеяла, а Физик принялся ставить палатку. Он накачал полотнище, так что оно натянулось и стало похоже на сплющенное полушарие с маленьким лазом в самом низу, и стал искать какие-нибудь камни, чтобы понадежнее прижать края палатки – там имелись специальные штыри, но их нечем было вбить в почву, – но натыкался только на мелкие камешки. К сидящим вокруг голубоватого огонька друзьям он вернулся с пустыми руками.

Вдруг его взгляд упал на принесенный ими тяжелый предмет. Физик поднял его и придавил им край палатки.

– Хоть на что-то пригодилось, – сказал наблюдавший за ним Доктор.

Инженер сидел съежившись, опустив голову на руки, в состоянии полной подавленности. Он долго не произносил ни слова, потом что-то невнятно пробормотал – просил передать тарелку.

– И что теперь, родные мои? – внезапно заговорил он, выпрямляясь.

– Спать, ясное дело, – спокойно ответил Доктор, благоговейно достав из портсигара сигарету и с наслаждением затягиваясь.

– А завтра что? – спросил Инженер, и было видно, что его спокойствие – тонкая, до предела натянутая струна.

– Генрих, ты ведешь себя как ребенок, – сказал Координатор, чистивший кастрюлю песком. – Завтра обследуем следующую секцию. Я, полагаю, мы сегодня осмотрели около четырехсот метров.

– И ты думаешь, мы найдем что-нибудь другое.

– Не знаю. У нас есть еще один день. После полудня придется возвращаться к ракете.

– Я безумно рад, – буркнул Инженер. Он встал, потянулся и охнул. – У меня как будто все кости переломаны, – признался он.

– У нас тоже, – добродушно заверил его Доктор. – Слушай, ты и вправду ничего не можешь сказать об этом? – Он показал горящим концом сигареты на едва видимый предмет, который прижимал край палатки.

– Могу. А почему бы нет? Конечно, могу. Это устройство, которое служит для того, чтобы его сначала…

– Нет, серьезно. Ведь там есть какие-то части. Я-то в этом не понимаю.

– А я, ты думаешь, понимаю?! – взорвался Инженер. – Это создание сумасшедшего. – Он ткнул рукой в сторону невидимого завода. – Вернее, сумасшедших. Цивилизация душевнобольных – вот что такое этот проклятый Эдем! То, что мы притащили, прошло целую серию процессов, – продолжал он спокойнее. – Прессовка, вдавливание прозрачных сегментов, термическая обработка, шлифовка. Здесь какие-то высокомолекулярные полимеры и какие-то неорганические кристаллы. Это часть, не целое. Для чего она может служить, не знаю. Но даже вынутая из этой сумасшедшей мельницы – сама по себе – она кажется мне ненормальной.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Координатор.

Химик убрал посуду и припасы, развернул одеяло. Доктор погасил сигарету и заботливо спрятал недокуренную половинку в портсигар.

– У меня нет никаких аргументов. Там внутри есть какие-то элементы – они не соединяются ни с чем. Как бы замкнутая электрическая цепь, но расчлененная изоляционными вставками. Это… это не может работать. Так мне кажется. В конце концов, за столько лет в человеке вырабатывается какая-то профессиональная интуиция. Я, конечно, могу ошибиться, но… нет, я предпочитаю об этом вообще не говорить.