Вожди коммунизма по совершенно определённой программе ведут политику разрушения Православного Русского Царства, а во вне им предназначено служить орудием для искоренения самостоятельных государств и разгрома Германии и Японии, чтобы после исполнения черновой работы передать власть над Россией и всем миром настоящему хозяину» [86; с. 482]. Иванов жил за границей, в эмиграции, а со стороны – виднее.

В марте 1969 году в районе острова Даманский на реке Уссури китайцы напали на пограничников. Одной из целей атаки, помимо проверки армии СССР на прочность, был захват острова Даманский, который китайцы считали своим. Мол, он был отобран Россией в результате «неверного» начертания границы. СССР отбил атаки (было убито 58 человек).

11 сентября 1969 года, в Пекине председатель Совмина СССР Косыгин, возвращавшийся с похорон Хо Ши Мина, и премьер Государственного Совета КНР Чжоу Эньлай договорились о прекращении враждебных акций и о том, что войска остаются на занятых позициях. Фактически это означало передачу о. Даманского Китаю. 20 октября прошли новые переговоры глав правительств СССР и КНР, удалось достичь соглашения о необходимости пересмотра советско-китайской границы. То есть СССР фактически признал, что «был не прав». Поэтому Чжоу и назвал Косыгина «блестящим переговорщиком».

Я читал о Косыгине статьи, смотрел документальные фильмы – и везде эти слова Чжоу. Правда, не говорят, по какому поводу он их сказал… А ведь если, например, Косыгин создал бы на острове советскую погранзаставу – то сразу бы он из «блестящего переговорщика» превратился бы в «политика, не умеющего вести переговоры» – разве не так?

Но Рокфеллер приказал – и новое советское руководство сделало. И, наконец, в 1991 г. о. Даманский окончательно отошёл к КНР.

Видимо, вопрос о скорейшей отставке Хрущёва был связан и вот с чем.

В мае 1955 года в СССР создаётся самостоятельное Министерство строительства предприятий нефтяной промышленности, Алексей Кортунов назначается его руководителем. Под его руководством был построен на то время самый крупный в стране магистральный газопровод Ставрополь – Москва. 22 декабря 1956 года у совхоза «Коммунарка» под Москвой был зажжён символический факел, ознаменовавший завершение строительных работ и приход газа в столицу. Протяжённость трассы составляла 1220 км. Начиная с января 1957 г. в Москву производится подача 4–5 млн куб. м газа в сутки.

В 1956 г. правительством принимается решение о создании первого самостоятельного органа управления всей газовой промышленностью страны – Главного управления газовой промышленностью при СМ СССР, и в мае 1957 года его начальником в ранге министра назначается А. Кортунов. К началу 60-х годов были построены крупные газовые магистрали, завершилось сооружение первой очереди газопровода Бухара – Урал протяженностью 4,5 тысячи километров. Появились первые в стране подземные хранилища газа и нефтепродуктов в Калужской области, Башкирии, под Саратовом, Куйбышевом, Ленинградом и Москвой.

К середине 1963 г. у советского руководства сложилось мнение о нерациональном использовании газовых запасов страны. Его поддержали некоторые известные учёные. Основываясь на их докладе, Хрущёв направил в Президиум ЦК КПСС записку, в которой поставил вопрос о целесообразности быстрого развития газовой промышленности, утверждая, что природный газ надо беречь для потомков и использовать только на бытовые цели и для нужд химии. После этого работы по строительству газовых магистралей, поиску и разведке новых месторождений были приостановлены. То есть он хотел оставить газ для потомков, но это не входило в планы «Рокфеллеров».

В стране делалось всё, чтобы народ начал высказывать недовольство властью (т. е. Никитой). Пленуму предшествовали «изменения» в экономике, точнее – в магазинах. В стране, в которой и так был дефицит, «вдруг» начались серьёзные трудности со снабжением продуктами в Москве. В конце 1963 года во многих городах ввели талоны, появились огромные очереди за самыми необходимыми товарами. (Замечу, что замом Хрущёва по Совмину был Косыгин, будущий «архитектор реформы».) Эти талоны и очереди подогревали ненависть к Хрущёву. Ранее, в 1962 г., была расстреляна рабочая демонстрация в Новочеркасске, что тоже не прибавило Хрущёву популярности.

В Президиуме начали подготовку к смещению Хрущёва Суслов и Шелепин. Особая роль отводилась председателю КГБ Семичастному, назначенному по протекции Шелепина. Семичастный должен был нейтрализовать, в случае необходимости, охрану Хрущёва.

(В скобках приведу слова Хрущёва, которые записал консультант ЦК Фёдор Бурлацкий: «Почему Хрущёв так долго терпел в своём руководстве Суслова, в то время как убрал очень многих своих оппонентов? Трудно сказать… но любить он его не любил. Я присутствовал на одном заседании, на котором Хрущёв обрушил резкие и даже неприличные нападки на Суслова. “Вот, пишут за рубежом, сидит у меня за спиной старый сталинист и догматик Суслов и только ждёт момента сковырнуть меня. Как считаете, Михаил Андреевич, правильно пишут?” А Суслов сидел, опустив своё худое, аскетическое, болезненное, бледно-жёлтое лицо вниз, не шевелясь, не произнося ни слова и не поднимая глаз»[10].

То, что Суслов играл одну из ведущих ролей в его смещении, Хрущёв знал. И поэтому кричал: «Я знаю, кто это устроил! Эта сталинская глиста, Суслов!»)

В то же время Брежнев переговорил с секретарями обкомов и членами правительства. Например, председатель СМ РСФСР Геннадий Воронов рассказывал: «Перед самым октябрьским Пленумом пригласили меня поохотиться в Завидово… И когда стали собираться домой, Брежнев вдруг предлагает мне сесть в его “Чайку”: «Поговорить надо, дорогой». Там и договорились. Между прочим, с нами ехал ещё один секретарь ЦК – Андропов. Он то и дело вынимал из папки какие-то бумаги и показывал их Брежневу. Тот их просматривал и возвращал со словами: “Хорошо, теперь он от нас никуда не денется”… В руках Брежнева я видел справочник “Состав ЦК и ЦРК КПСС”, в котором он около каждой фамилии ставил крестики, галочки и какие-то другие значки – очевидно, отмечал, кто созрел, а с кем надо ещё поработать» [220; с. 94].

Ясно, что Брежнев вёл такие разговоры не инициативно, а по поручению из-за океана.

А что за документы показывал Андропов? Возможно, какие-то материалы, связанные с репрессиями или коррупцией – мол, откажешься уходить, мы их придадим гласности…

Семичастный: «Я был в числе первых, с кем вели разговор. Кстати, когда говорили с Косыгиным, первое, что он спросил: какова позиция КГБ и только тогда дал согласие» [220; с. 95]. Аналогично вспоминают и другие участники пленума.

Активным участником заговора был, что показательно, Николай Миронов, генерал-майор, до 1959 г. бывший начальником УКГБ по Ленинградской области, а затем – заведующий Отделом административных органов ЦК (этот отдел курировал КГБ, ГРУ и МИД). То есть, по идее, Миронов, зная о заговоре, должен был бы доложить об этом Хрущёву. Но Миронов сам был в заговоре и