Потом она подумала, что на этом островке мало где можно спрятаться, если огненные драконы вернутся за ней, а они почти наверняка это сделают. Поможет ли здесь иллюзия, или использование магии только насторожит другие, чародейские существа, позволит им ее обнаружить? Она посмотрела себе на руку, на сапфировое кольцо. Это был «самоцвет вдохновения», проводник для энергии из Эфира. Аурон говорил, что если она прибегнет к этой силе, то сможет вызвать в эту плоскость чистую квинтэссенцию в виде огненной молнии. Но удастся ли ей отразить атаку сразу нескольких огненных драконов? «Еще немереем себя называешь!» — едко сказала она себе. И чего она не слушалась своих опекунов? Мандрагор явно не намерен был вести с ней переговоры, хотел лишь заманить в ловушку. И она, как дура, ему подыграла.

Начинал мучить голод. Последний раз она ела еще на Темендри Альфаране, и это было будто много лет назад, а вся провизия погибла вместе с кораблем. Эйлия осторожно пожевала лист какого-то растения, но он оказался горьким, и тогда она в отчаянии попробовала ягоду. Ма-а-аленький кусочек, решила она про себя. Чтобы не отравиться. Ягода оказалась сладкой, как дикая земляника. «На вкус неядовитая», — сказала девушка про себя, понимая, что от усталости уже не может судить здраво. Но вкус был очень соблазнительным, и сочная мякоть утоляла и голод, и жажду.

— В конце концов, не страшнее, чем умереть с голоду, — рассудила Эйлия вслух.

Сок бальзамом успокаивал пересохшее горло. Эйлия стала рвать ягоды и есть, пока не насытилась. Двойные тени вокруг уже стали длиннее, а никаких признаков отравления девушка не ощущала и решила, что ягоды безопасны.

Сознание, что остров дает ей еду и в какой-то степени питье, очень успокаивало. Избавившись от основных физических страданий, она теперь могла оценить положение более хладнокровно. Но не успела она этим заняться, как послышался булькающий звук, и на круглом конце острова вылетела в воздух дымящаяся струя гейзера, забрызгав листья теплыми каплями.

Значит, остров все-таки вулканический. Оставалось только надеяться, что это не признак начала извержения.

Не успела она об этом подумать, как примерно на расстоянии полета стрелы от другого конца острова возникло какое-то движение, участок шевелящейся пены на фоне спокойной мертвой зыби. Может быть, там какой-то выход вулкана, и это его подводный выдох нарушает ритм волн? На глазах у Эйлии это движение превратилось в бурлящий фонтан с пеной в середине. Она встревожилась, когда почти сразу ощутила резкий толчок, а за ним — долгую дрожь. Потеряв равновесие, девушка рухнула на колени. Все-таки извержение? Или…

В голове возникла невозможная мысль. Эйлия, спотыкаясь и оскальзываясь, побежала к вершине гряды и огляделась.

Теперь она видела, что от узкого конца острова расходятся углом две борозды пены, как кильватерный след корабля, только побольше. Сомнений больше не было — «остров» двигался. Два гигантских плавника, серые, как камень, и покрытые прилипшими моллюсками, поднимались и погружались по обе стороны, а за более узким концом взбивал воду колоссальный хвост. Послышался глубокий вздох, и еще один гейзер вылетел на круглом конце: теперь было видно, что это не одна струя, а две, очень близко друг к другу, и можно было разглядеть два темных влажных отверстия, откуда они били.

Никакой это был не остров. Невероятно, но Эйлия оказалась на панцире какого-то гигантского морского животного, и оно несло ее вместе с какими-то паразитическими растениями у себя на спине к неведомой цели.

Дворецкий Йегоси беспокойно расхаживал по залу совета. В Йануване всегда было опасно из-за заговоров и интриг, но сейчас над ним нависла тень большего страха, ощущение затаившегося зла. Все началось с появления этого таинственного Морлина — Мандрагора, как он предпочитал, чтобы его называли, — и его гоблинов. Придворные жались по углам, испуганно перешептываясь, а рабы рассказывали страшные сказки про новых обитателей замка, и эти слухи доходили до самого двора. Гоблины — эти странные полулюди — были отпрысками злых джиннов, а то и воплощением этих самых джиннов. Они, как говорили слухи, за стенами своих жилищ выполняли гнусные обряды. Это они заменили всех сторожевых псов во дворце на баргвестов: страшных тварей со своей планеты, вдвое больших зимбурийской овчарки, красноглазых и черных как сажа. Еще ходили слухи о крылатых чудовищах, что летают в небесах по ночам и выдыхают пламя. Но больше всего боялись Мандрагора, потому что этот фамилиар царя умел читать в умах людей, наводить на них чары и вызывать злых духов: говорили, что он беседует с ними по ночам в своей башне.

Только вчера ночью над замком видели летающую страшную тварь — огромную, красную, с рогатой головой и крыльями, как у огромного нетопыря. Чудище пролетело над башней, хлопая крыльями, а потом уселось злобной горгульей на башне над самым тронным залом. Кто говорил, что это зловещее знамение, кто утверждал, что это сам Мандрагор, только превратившийся силой волшебства. Кто знает теперь, что правда и что выдумка?

— Ну, Йегоси, куда все подевались?

Йегоси вздрогнул, оборачиваясь на голос. Мандрагор стоял у него за спиной, появившись будто из ниоткуда — обычный его фокус. В Йануване полно тайных ходов, построенных давным-давно для спасения царственных особ в случае войны или восстания, но Йегоси знал, где эти ходы расположены, и вроде бы Мандрагор ни одного из них не использовал. Либо он ходил беззвучно, как тень, либо умел становиться по желанию невидимым.

— Я так понимаю, что здесь должно было произойти заседание совета, — пояснил принц.

Йегоси кивнул.

— Наша работа еще не окончена: война с дочерью королевы Ночи не закончилась битвой в пустыне. Царь не будет доволен, пока Эйлию не свергнут с ее небесного тропа. Это она, сказал он, навлекла на Зимбуру бедствия, это влияние ее злой звезды вызвало засуху и запустение земли и голод в нашем народе.

— Нет, правда? — Мандрагор приподнял бровь. — А разве не Халазар велел своим подданным строить фермы в пустыне и заводить детей больше, чем могут прокормить?

— Тише! Колдун ты или не колдун, а таких вещей никогда не говори! И вспомни: Трина Лиа сама явилась к нашему двору и грозила нам. Говорят, что она выше любого мужчины, и глаза у нее извергали огонь. И она поклялась, что все мы погибнем.

Мандрагор нахмурился.

— Она действительно это сказала?

— Ваш покорный слуга, — Йегоси поклонился, — в этот момент прятался под столом, но я отчетливо слышал, как она говорила о смерти и разрушении для нашего народа. Разобрал я не все — потому что придворные очень испугались и все кричали и метались, — но это я слышал.

— Немного же времени понадобилось, чтобы власть ее испортила, — заметил Мандрагор.

— Для этого никогда не надо много времени, ваше высочество.

Мандрагор посмотрел на главного евнуха с интересом. Тайна успеха при зимбурийском дворе состояла, по-видимому, в том, чтобы быть полезным и при этом не высовываться. Не дай бог нацелиться на трон или показать, что ищешь власти или влияния. Женщинам и евнухам в Зимбуре запрещено занимать официальные посты, и потому Йегоси, незаменимый в той роли, которую играл, вряд ли мог считаться угрозой в глазах своего хозяина. Очевидно, он счел, что такая жертва стоит гарантии безопасности?