фильме. Зрители с передних рядов оглянулись на нас с лютым недовольством, а Гедеон тут же опустил на глаза темные очки, испугавшись, что его узнают. Это выглядело так глупо, что я сама разразилась диким хохотом.

Рядом со мной он не был суперзвездой. Он позволял себе просто быть собой. Он снимал свою фирменную улыбочку, и я видела его искренние эмоции. Порой я видела маленького, поломанного жизнью мальчика, который потерял часть своей музыки, но упорно пытался ее найти, порой видела Гедеона, у ног которого лежал весь мир. А еще он снова играл мне на рояле.

Гедеон

Утром я встретился с Михаилом в его продюсерском центре, чтобы обсудить последние вопросы, касающиеся нашего нового альбома, а затем поехал на репетиционную базу, но на полпути в моей голове начала звучать музыка, которая звала меня домой, к роялю. Мысли вертелись в голове, не давая покоя, а звучание мелодии волнами ледяной и горячей воды наполняло мое тело. Я забарабанил пальцами по рулю, звуки в голове становились громче.

Я резко развернулся на повороте и поехал в противоположную сторону. Это были они – те самые недостающие ритмы для моей мелодии. Сердце выпрыгивало из груди, нота за нотой пронзали меня насквозь.

Когда я уже почти подъехал к дому, мне позвонил Ден.

– Привет, Гедеон. Ты освободился уже? Приедешь сегодня на репетицию?

– Нет, не приеду. Я еду домой. Хочу продолжить работу над той самой мелодией.

– Так, – Ден собирался с мыслями. – И ты не позвал меня. Мы в прошлый раз так здорово сыгрались. И после этого не могли найти время, чтобы снова собраться. Я сейчас приеду! Мы должны довести ее до совершенства.

– Ден…

– Мы сейчас выезжаем. Мы все.

– Вы все? – с сомнением спросил я.

– Марк, звони Петровичу, пусть подгонит сюда фургон, – услышал я голос Дена вдалеке, затем связь оборвалась.

Через два часа в моей гостиной царил настоящий музыкальный хаос. Наша группа собралась полным составом. Ребята привезли барабанную установку, и сейчас Марк бил по тарелкам, как настоящий безумец. Савелий настраивал свою бас-гитару. Ден в это время перетаскивал бутылки с пивом в мой холодильник, разговаривая с кем-то по телефону. Я молча стоял и наблюдал за этим сумасшествием. Что вообще здесь происходит? Я судорожно вздохнул.

– У меня все готово! – послышался радостный голос Савелия.

В комнате на полную мощность зазвучал глухой низкий бас. Савелий принялся наигрывать какую-то импровизацию, все вокруг завибрировало.

Ден вернулся в гостиную и встал рядом со мной.

– Это будет шедевр, – изрек он. – Единственное, что меня смущает – это то, что за роялем сижу я, а не ты.

– Меня это совсем не смущает. И я не хотел шедевр, – произнес я. – Я написал эту мелодию для себя.

– Такую музыку нельзя прятать, – возразил он. – Она должна жить в сердцах других людей. Это поможет починить то, что было сломано, я точно знаю!

Я сопротивлялся.

– Эй, ребята! Я вот только не понял, зачем нам рояль? – раздался вдруг голос Марка. – Ден, ты не мог играть на своих синтезаторах?

– Заткнись, Марк, – Ден в два шага оказался рядом с ним и отвесил ему подзатыльник. – Просто заткнись.

– Эй, что я такого сказал? – Марк пригладил свои взъерошенные волосы.

– Не говори того, о чем не знаешь, – рявкнул на него Ден.

– Ден, не буянь, – я подошел к другу и положил руку на его плечо.

Марк был не виноват, что ничего не знал.

– Глупо сравнивать звуки рояля и синтезатора, – уже спокойным тоном сказал Ден. – Звучание совершенно разное. Выразительность. Живой звук. И вообще, дело даже не в этом!

– Ладно, ладно, – примирительно улыбнулся Марк. – Как скажешь.

– Так что мы сегодня играем? – спросил Савелий. – Ден сказал нам, что это будет что-то гениальное.

– Ден преувеличивает, – возразил я.

– А Гедеон преуменьшает. Ну вы сами послушайте, – с этими словами Ден подтолкнул меня в сторону рояля. – Иди и сыграй им.

Я сел за рояль и поднял крышку, нерешительно уставившись на клавиши. Вернувшись домой, я уже сыграл эту мелодию несколько раз, отточил некоторые моменты и кое-где внес поправки, а теперь, в окружении парней, смотревших на меня в ожидании, я растерялся.

– Боже, я никогда не видел Гедеона за роялем, – вдруг сказал Савелий. – Прикольно же!

Я же только недавно мог играть. Я мог. Я могу. Ден засранец. Зачем он заставлял меня делать все это?

– Гедеон, ну давай, не томи. Ты что, уснул там? – прогудел Марк, и Ден шикнул на него.

Игра на рояле – это кинжал, вонзающийся мне прямо в сердце. Как я мог так спокойно играть вчера? Как я вообще пришел к этому?

Яна. Я тут же ощутил облегчение. Я мог играть, пока думал о Яне. И оно снова пришло, это ощущение страсти. Мои пальцы уже были готовы лечь на клавиши.

И тут Ден сказал то, что разрушило весь мой пыл в секунду:

– У нас еще есть время, чтобы сыграться и включить эту песню в список для тура. Мы можем взять рояль с собой! И было бы просто идеально, если бы за роялем сидел Гедеон, а Савелий взял на себя гитару. Электрогитару вообще можем убрать из звучания и оставить только басуху, правда же? Ну или бас убрать, может, и без него будет хорошо!

От слов Дена у меня перехватило дыхание. Что он такое говорил? Я за роялем на сцене, перед толпой зрителей. Эта картинка вспыхнула у меня перед глазами, боль снова разлилась по телу. Я услышал в голове папины слова: «У этого рояля настолько мощное звучание, что когда-нибудь ты сможешь сыграть на нем на своем концерте, перед огромным количеством зрителей, я об этом мечтаю. И я в тебя верю. Мы с мамой хотим, чтобы твою музыку услышал весь мир. Это твое предназначение. Когда-нибудь ты станешь знаменитым, сынок».

Я почувствовал, как в висках застучала кровь. Перед резко потемнело.

– Гедеон! – откуда-то издалека я услышал чей-то голос. А потом только тьма.

– Гедеон! Гедеон!

– Открой глаза, черт возьми!

– Что с ним? Что делать?

– Заткнись! Принеси воды!

Голоса становились громче. В голове пульсировало. Я открыл глаза и часто заморгал. Надо мной нависли три испуганных лица.

Я снова прикрыл глаза, не в силах сфокусироваться, но кто-то хлестнул меня по щекам.

– Эй, Гедеон! Очнись! Ты нас так напугал! – закричал Ден в панике.

Я резко пришел в себя и понял, что лежу