Я кинул взгляд на часы:

— Ждём.

Старика увели, все вновь засуетились, продолжая прерванные дела.

Китаев, распрямив широкую спину, смотрел на меня как человек, обнаруживший у домашней кошки ядовитые змеиные зубы.

— А если они не согласятся, если не поверят нам? — наконец спросил он. — Не будем же мы в самом деле стариков расстреливать?

Я почувствовал, что холодная капля ползёт по позвоночнику. Пожалуй, впервые я поставил на своё везение жизни других людей.

— Поверят, — ответил я.

Следующие сорок минут прошли в нервном ожидании. Несмотря на прохладную погоду на улице и работающие на полную катушку кондиционеры, обстановка в штабе казалась раскалённой. Террористы несколько раз выходили на связь, требовали самолёт и обещали начать убивать заложников, однако я повторял лишь то, что уже сказал. Выстрелов со стороны санатория по-прежнему не было.

Наконец, за пять минут до истечения срока ультиматума, дверь санатория открылась. Штаб был в полутора километрах от места событий, однако мы наблюдали за захваченным зданием с помощью десятка камер, поэтому немедленно увидели всё происходящее. На крыльцо один за другим выходили террористы. Наши снайперы сразу же взяли их в прицел, однако я отдал приказ не стрелять.

— Оружия при них не наблюдаю, — нервно сказал майор в спецназовской форме от соседнего монитора.

Шестнадцать человек вышли на крыльцо, украшенное скульптурами весёлых дельфинов. Я впился глазами в фигуры террористов, пытаясь угадать, кто из них Хасан Вагабов. Впрочем, он быстро обнаружился сам, выйдя вперёд. И тут я заметил, что от него к другим террористам тянется провод.

— У них бомба! — охнул кто-то позади меня.

И словно это было сигналом, раздался взрыв. Спустя несколько мгновений на крыльце остались лишь скульптуры дельфинов и покорёженные трупы.

Вернувшись в Москву, я первым делом встретился с Солодовниковым.

— Ты молодец, Платон, — говорил он, прихлёбывая кофе в VIP-зальчике ресторана «Sky Top» на Тверской. — За один день провернул такое дело — и террористы обезврежены, и заложники все как один целы и невредимы. До тебя, кажется, это не удавалось никому.

Я вздохнул и посмотрел в серое московское небо. На душе было гадко.

— Ты что, переживаешь, что эти «Дети Джихада» с собой покончили? — Олег чувствовал моё настроение. — Так я бы сказал, что нам даже повезло — меньше возни. Смертная казнь отменена, посадили бы их в тюрьму — сразу же объявились бы новые группы, которые захватывали бы заложников с требованиями освободить этих самых «Детей».

— Всё верно, Олег, — я оторвался от созерцания небесной мути. — Правда, я всё-таки недосмотрел. Не продумал такой вариант событий — вот и получил сюрприз.

— Тебе иногда хочется контролировать вообще всё. Но ты же не Господь Бог, Платон.

— Да, наверное, — я улыбнулся. — Пока что.

В зал бесшумно вплыла официантка и убрала использованную салфетку. Солодовников проводил её взглядом.

— Так зачем ты меня позвал-то? — спросил он. — Нет, я, конечно, никогда не против просто так попить с тобой кофе, как в старые добрые времена, но ведь наверняка у тебя есть какое-то дело.

— Да, есть, — я поставил чашку на стол. — Олег, как ты относишься к господам Власову, Голубеву, Китаеву? К министру обороны нашему, как там его, Шагурову?

— Шугурову, — поправил Солодовников, мгновенно став серьёзным. — А что? Плохо проявили себя в сочинской операции?

— Да как бы тебе мягче сказать… Если бы не моё везение, то имели бы мы сейчас очередной Будённовск или Беслан. Эти господа мало на что способны. Что ты думаешь по поводу того, чтобы сменить всю верхушку силового блока?

Солодовников потёр переносицу. Медленно отхлебнул кофе.

— Мы с тобой это обсуждали, помнишь? — сказал он. — Ещё когда формировали правительство, решили оставить прежних силовиков. Пока не разберёмся, что к чему.

— Помню, — ответил я. — Вот, собственно, и разобрались. Министры наши никуда не годятся. Надо менять.

Олег откинулся на спинку стула и задумался.

— Ну хорошо, — произнёс он наконец. — Я тоже не фанат наших силовиков. И даже думал — пока чисто теоретически — над тем, чтобы кого-то из них поменять.

Я кивнул.

— Но дело вот в чём, — продолжил Солодовников. — Кто даст гарантию, что люди, которые займут эти посты, будут лучше своих предшественников? Вот ты, Платон, знаешь ли вменяемых высших офицеров в ФСБ? Или в Минобороны? Ты даже фамилию министра не запомнил, хотя он уже четвёртый год в должности. Или у тебя кто-то есть на примете?

Я помотал головой:

— Нет, никого нет, к сожалению. Надеялся, что ты кого-нибудь выделишь. В конце концов, ты у нас премьер-министр.

— А ты президент, — огрызнулся Солодовников, вновь уткнувшись в кофе.

Мы немного помолчали.

— Давай возьмём тайм-аут, — предложил Олег. — Я буду наводить справки, общаться с людьми. Может быть, и найду кого-нибудь, подающего надежды и способного реанимировать наши службы. Времени на это, конечно, может уйти много, но разве у нас есть ещё варианты?

— Слушай, Олег, — меня внезапно осенила идея. — А может быть… Помнишь, как мы подбирали директоров в зарубежные филиалы в «Снеге»?

— Конкурс?

— Ну да! Наберём пул кандидатов, предложим каждому написать программу, как он видит вооружённые силы или, например, МВД. И потом пускай перед нами защищают. Всё будет как на ладони — что за человек и какие у него идеи.

Глаза Солодовникова загорелись. Но, немного поразмыслив, он вновь потух:

— Хорошая идея, Платон, но…

— Что? Опять проблема?

— Даже две. Во-первых, времени это у нас займёт порядочно. Программы реформирования целых министерств в одиночку за неделю не готовятся, ты же понимаешь. Какой понадобится срок, чтобы организовать конкурс и подвести его итоги? Три месяца? Вряд ли. Скорее, не меньше полугода, а то и год.

— Да, быстро не получится, — согласился я.

— Да и потом, — продолжил Олег, — кто будет всё это время у руля министерств? Ты оставишь прежних, которые будут знать, что им ищут замену? Или временно отдашь портфели заместителям, попутно снабдив их приставкой «и. о.» и весьма туманными перспективами? Ну и что они за это время наворотят? А если какой-нибудь конфликт или, не дай бог, война?

Я уставился в окно, на низкие столичные тучи. Времени терять не хотелось. С появлением могущества я становился всё более нетерпеливым, как ребёнок, пытающийся ускорить наступление Нового года, подкручивая стрелки на будильнике.

Но ребёнок не властен над временем. Я же умею его ускорять.

— Сделаем проще, — сказал я. — Наверняка же на всех генералов и старших офицеров есть личные дела, досье?