— Если бы ты меня предупредил, я бы оделась поприличнее.

— Это всего лишь дедушка.

— У меня совсем неподходящий вид! Как его зовут?

— Нат.

— Я имею в виду фамилию, — уточнила женщина, выходя из машины. Опыт, накопленный годами, научил ее не рассчитывать на то, что дети представят взрослых друг другу должным образом. — Мне же нужно называть его мистер такой-то.

— Все его зовут Нат.

Делия сдалась и пошла за Ноем вдоль ряда парковочных мест для инвалидов.

— Он меня хочет видеть по какой-то определенной причине? — поинтересовалась она.

— Он говорит, что не знает, какой вас представлять, когда я о вас рассказываю.

Они подошли к двойным дверям. Пол холла был застлан каким-то твердым, упругим материалом, наверное, чтобы было удобнее ездить на коляске. Покрытие скрипело под ногами. Справа находился застекленный сувенирный ларек, а через дверь слева Делия увидела кафе. В этот час посетителей уже не было, но с кухни все еще доносился запах овощей, приготовленных на пару. Несколько старушек ждали лифта. Одна сидела в инвалидном кресле, а у двух других были костыли. Как в зоне военных действий, подумала Делия. Но женщины были элегантно причесаны и одеты, а когда увидели Ноя, заулыбались и их лица просветлели. Это были «героические» улыбки. Долгие годы наблюдая за пациентами Сэма, Делия хорошо знала, как трудно приходится старым людям.

Двери лифта открылись, и из них показалась стройная пожилая женщина с великолепной прической из седых волос и в платье явно от модельера.

— Извините! — пропела она. — Но я еду вниз.

— Ты уже внизу, Пуки, — сказала ей женщина в кресле. — Это первый этаж.

— Ну я могу пригласить вас прокатиться, но я нажала кнопку первого этажа, хотя мне жаль вам об этом говорить.

— Это и есть первый, Пуки.

Остальные не стали спорить. Они медленно двинулись внутрь, большинство опиралось обо что-нибудь. Ной и Делия зашли последними. Двери закрылись, и лифт начал подниматься. Тем временем все улыбались Ною, даже Пуки, которую, похоже, больше не волновало то, что она не едет вниз. На втором этаже вышла женщина с хозяйственной сумкой в руках. А на третьем Ной сказал: «Это наш», и они с Делией шагнули в длинный коридор. За ними, под цоканье металла и шуршание колес, следовали несколько женщин. Пуки, тем не менее, осталась внутри, неподвижно глядя на закрывающиеся двери лифта.

— Иногда она так целый день катается, — сообщил Делии Ной.

Интерьеры ничем особенным не отличались от обычных жилых домов, разве что вдоль обеих стен тянулись поручни. Светлые фанерные двери находились на равном расстоянии друг от друга, в каждой был глазок. Ной остановился у четвертой двери справа. «Натаниэль Л. Моффат, фотограф» — гласила табличка, на которой был также написан его адрес в Кэмбридже, штат Мэриленд. Когда Ной нажал на звонок, внутри тренькнул колокольчик.

— Это мой любимый внук? — прокричал мужской голос.

— Да, это он, — ответил Ной и, хихикнув, обернулся к Делии: — Я его единственный внук.

Дверь открылась, но вместо старика, которого ожидала увидеть Делия, улыбаясь им, стояла низенькая, плотная женщина. Ей, вероятно, было не больше тридцати. Круглое лицо и розоватые кудри вызывали ассоциации с абрикосом, и этому впечатлению вполне соответствовало короткое оранжевое платье с зигзагообразным вырезом. Туфли тоже были оранжевыми — крохотные туфельки с открытыми носами, как выяснила Делия, когда, почти рефлекторно посмотрела на ее ноги, ожидая увидеть тапочки медсестры, что объяснило бы ее присутствие.

— Привет! Я — Бинки, — представилась она Делии. — Привет, Ной. Заходи.

Гостиная, в которую они прошли, наверняка была такой же современной, как и весь дом, но Делия не могла разглядеть комнату из-за нагроможденной в ней мебели. Мебель была темная, старая, резная — в общем, вычурно антикварная. Помимо того что ее казалось слишком много, она еще и стояла скученно, как будто до этого занимала несколько больших комнат. Делия не сразу увидела дедушку Ноя. Старик поднялся из глубины обитого сливовым бархатом кресла с резными ручками. Возле него стояла металлическая трость с четырьмя зубчиками в основании, но он прошел вперед, чтобы пожать ей руку, самостоятельно.

— Вы — Делия, — сказал он. — Я — Нат.

Он был из тех мужчин, которые в старости выглядят лучше, чем в молодости, — аккуратно подстриженная белая борода, румяное лицо и стройная, энергичная фигура в твидовой спортивной куртке и серых брюках. Рукопожатие мужчины было крепким и коротким.

— Спасибо, что пришли, — учтиво проговорил Нат. — Мне хотелось взглянуть на человека, которым так восхищается мой внук.

— И вам спасибо, что пригласили.

— Вы не хотите дать Бинки свое пальто?

Делия уже собиралась сказать, что не будет снимать пальто, потому что зашла только на минутку, но потом заметила, что столик перед кушеткой накрыт к чаю.

Там стояли тарелки с пирогами, четыре фарфоровые чашки с блюдцами и чайник на тонкой салфетке цвета слоновой кости. Спасибо Ною, что он все-таки вспомнил про приглашение.

Она протянула пальто Бинки, а потом села туда, куда указал Нат, — на край кушетки. Старик вернулся в свое кресло, а Ной сел на маленькую скамеечку возле него. Бинки, вернувшись, села на другой край кушетки и наклонилась вперед, чтобы разлить чай.

— Ною нравится мятный, а не обычный, — сказала она Делии. — Надеюсь, вы не возражаете.

— Конечно, нет.

Значит, каждый раз, когда Ной приезжал сюда, они устраивали это чаепитие? Делия всегда думала, что мальчик играет в шашки или что-нибудь вроде того. Она посмотрела на его деда, качавшего головой.

— Ной пьет у меня чай с тех пор, как он начал пить из чашки-непроливашки, — улыбнулся Нат. — Он единственный мальчик в семье! Нам, мужчинам, нужно держаться вместе.

Бинки протянула ей чашку и поинтересовалась:

— И как вам нравится вести дом у отца Ноя, Делия?

— О, очень, — ответила Делия.

— Джоэл хороший человек, — сказал Нат мирно. — Я предпочитаю придерживаться нейтралитета во время семейных конфликтов своих дочерей. Когда мои девочки были еще совсем маленькими, я поклялся, что приму любого, за кого они выйдут замуж.

После этих его слов возникла пауза, поэтому Делия спросила:

— Удалось?

— О, абсолютно. — Голос старика звучал несколько скрипуче. — Я обожаю своих зятьев! И они думают, что я — просто чудесный человек.

— Ну вы и есть чудесный человек! — воскликнула Бинки.

Нат поклонился ей:

— Спасибо, мадам. Хотя, хочу заметить, что, может быть, и не настолько чудесный, как им кажется.

Затем состроил гримасу, и Бинки хитро подмигнула Делии.