Приди Ариэль сюда молодой, наверняка решила бы, что стоит посвятить этому всю жизнь. Правда, помоложе — значит, и по-идеалистичней. Она верила в Часовню той дурацкой верой, что большинство людей приберегают для религии. Если Эзра владел невероятно мощными артефактами, в самом ли деле Ариэль захочет доставить их спикеру? Доверит ли Истариэль нечто такое, что увеличит ее власть в десятки раз?

«Хватит, Ариэль. Ты опять позволяешь мыслям разбредаться».

Она посмотрела на диск, затем рассмеялась. Все так просто! Сестра встала и пошла обратно в деревню.

Через час Ариэль вернулась — с полным желудком и веревкой. Господин Зоралат был достаточно любезен и показал ей, как сделать и бросить лассо. Два последних дня она ломала голову, как достать диск, — и думала только о магических средствах. Дура и еще раз дура.

Следующие несколько часов также подтвердили ее неуклюжесть. Сколько раз Ариэль насмехалась над мужчинами в конюшнях Часовни? С таким упражнением приходилось сталкиваться любой сестре на виду у всех работников конюшен Часовни.

День подошел к концу, а она так и не сумела заарканить диск. Выругавшись, Ариэль пошла из леса домой. На следующий день вернулась; рука и плечо болели. Еще три часа сестра кляла себя, кляла веревку, Эзру, недостаток тренировки и просто бранилась.

Когда лассо наконец упало на диск, Ариэль могла поклясться, что золото коротко блеснуло. Ей захотелось расширить чувства, чтобы посмотреть, что случилось, но было слишком далеко. Она решила, что больше ничего не остается, как тянуть чертову штуковину к себе.

Поначалу диск не сдвинулся с места. Каким-то образом приклеился. Ариэль продолжала тянуть, и часть холмика опрокинулась, высвобождая диск. Холмик оказался телом сестры Джесси! Она была мертва уже несколько недель. Яркий плащ покрыт плесенью, маскирующей пятна крови. Будто лапа с когтями одним ужасным взмахом снесла полчерепа. Со дня смерти ни одно животное не потревожило тело: в лесу Эзры не водились ни медведи, ни койоты, ни вороны или другие твари, питающиеся падалью. Зато черви поработали на славу.

Сестра Ариэль отвела взгляд, позволяя себе на мгновение стать женщиной, наткнувшейся на изуродованное тело своей знакомой.

Медленно дышала, радуясь, что обнаружила труп Джесси. Надо же, днями находилась так близко и не почуяла запаха тлена. Что это, шалость ветра? Или магия?

В руках сестра Джесси сжимала квадратную пластину.

Сестра Ариэль осторожно отодвинула все эмоции, отстранилась. Она изучит их позже, позволит себе всплакнуть, если на глаза навернутся слезы. Сейчас, возможно, ей грозит опасность. Ариэль взглянула на пластину. Далековато. Есть ли какие знаки на поверхности, сказать она затруднялась, однако было нечто такое, отчего мороз пробрал до костей.

На пластине торчали крючки, которые врезались в веревку. Казалось, они выросли, когда упало лассо, чтобы помочь Ариэль.

Она подтащила пластину ближе к охранному кругу, но оставила ее у дальнего края. Почем знать, что произойдет, если нечто магическое пересечет барьер. Рукописный шрифт оказался гамитическим, но Ариэль обнаружила, что помнит его удивительно хорошо.

«Если наступил четвертый день, выжди. Если седьмой, тащи меня через охранный круг, не медли», — гласила надпись.

Руны бежали дальше, однако Ариэль прервала чтение и нахмурилась. Это вовсе не походило на то, что обычно пишут на мемориальной пластине. Интересно, кому эти слова могли адресоваться? Возможно, в древности пластина была частью какой-то проверки? Церемония входа для магов? Как ее истолковала сестра Джесси? Почему она считала, что пластина столь важна?

Ариэль продолжила читать:

«Сколько дней ты уже топчешься в охранном круге, Лошадиная Морда? Между прочим, лассо ты бросаешь так себе».

Сестра выронила веревку из трясущихся пальцев. Ее обзывали Лошадиной Мордой, когда она была еще тиро, новичком. Ариэль попыталась перевести слова иначе, но гамитические руны ясно давали понять, что имя это личное, обида не общая, а конкретная.

Сейчас, глядя на то, как лассо зацепилось за крючки, Ариэль вдруг твердо уверилась, что веревку схватила сама пластина. Как разумное существо. Крючки торчали не равномерно по краям, а так, будто выросли в ответ на касание лассо.

Пластина блеснула, и Ариэль в испуге отшатнулась.

Это было ошибкой — ее нога попала в петлю. Падая, она дернула веревку и протащила пластину сквозь охранный круг.

Ариэль вскочила так быстро, как только ей позволили силы. Пластина больше не блестела. Сестра подняла ее.

Появилась надпись «Пророчество», и гамитические руны растаяли, превращаясь в руны обычные, когда она тронула пластину.

Она сглотнула, не веря глазам. Надпись продолжала бежать по пластине, словно писало невидимое перо.

«Если наступил седьмой день, пройди две стадии к югу».

Стадии? Возможно, меры длины не переводились. Как это далеко, две стадии? Триста шагов? Четыреста?

Ее парализовал страх. Ариэль никогда не искала приключений, была ученым-филологом, и очень хорошим. Хоть и входила в число более сильных сестер, но не любила встревать в то, чего не понимала. Она перевернула пластину.

«В деревьях — охранные круги, — в панике, дрожащим почерком написала Джесси аль'Гвайдин. — Не верь ему».

О, чудесно.

Сестра Ариэль приросла к земле. Слова сестры Джесси могли быть написаны только с помощью магии. Само собой, та не посмела бы использовать магию в лесу. Чистой воды самоубийство.

Так она и мертва.

Все это западня. Не иначе пластина что-то взвела, пересекая охранный круг. Скорее всего, к югу в деревьях, там, куда пластина пытается спровадить Ариэль, — тоже ловушка. Пожалуй, надо пойти и описать все в журнале, закрыть глаза на ловушку, играть но своим правилам.

Тем не менее сестра Ариэль не вернулась в Торрас-Бенд, чтобы занести наблюдения в журнал, а изучила охранный круг южнее. Если и была ловушка, она в нее давно уже попала.

Для спешки есть свое место и время. Судя по всему, именно здесь и сейчас.

— Ну ты и наказание. И зачем только Кайлар тебя приютил? — спросила Ви.

Прошла уже неделя пути. Может, Ули и не лучшая компания, но все равно поинтересней, чем деревья, лошади да небольшие деревеньки, которых они избегали. Ви не разговоры заводила, а собирала информацию. Кайлар преследовал ее, чтобы убить.

— Потому что он любит меня, — ответила Ули, как обычно дерзко. — Когда-нибудь он на мне женится.

Ули и раньше говорила такое, отчего у Ви возникли подозрения. Однако, задав несколько вопросов, поставивших девочку в тупик, она поняла, что подозрения напрасны. Кайлар не был извращенцем.

— Да-да, знаю. Но ведь Кайлар не мог любить тебя прежде, чем вы встретились. Ты говорила, что увидела его впервые, когда он забирал тебя из замка.