– А кровь циркулирует по венам настолько быстро, что кровяной клетке требуется на весь круг только двадцать секунд, – продолжил он. – Забавно. Я всегда думал, что она течет со скоростью шагающего человека.

– Она течет довольно быстро, если сильно порезаться, – произнес я.

– Да, но не со скоростью сто километров в час, – сказал он. – Подумай, какая крохотная кровяная клетка по сравнению с телом. И ей требуется двадцать секунд! Это – как для нас сделать десять кругов по футбольному полю за такое же время.

– Наверное. Но все относительно…

Он рассеянно моргнул.

– Я уже ничего не знаю. У меня сейчас мозги закипят.

Я порылся в папке с нотами, которую я собирал для предстоящего концерта «Абсолюции», и выбрал песню, которая не вызывала у меня особых проблем, но звучала круче, чем парочка тех, которые я обычно репетировал. Полагаю, я хотел немного покрасоваться перед Уиллом. Неужели это преступление? Максимум проступок.

– Ты всерьез готовишься к контрольной? – спросил я.

– Да. Почти. В учебнике на углах страниц есть вставки с интересными фактами о человеческом теле. Я читал их.

– Будем надеяться, что про них и спросят на контрольной, – улыбнулся я и поправил лежащие на подставке ноты, чтобы начать репетировать выбранную песню.

– Олли? – вдруг пробормотал Уилл, когда я взял гитару. – Я кое-что подумал…

Я опустил инструмент.

– И?..

Он так долго не отвечал, что я уже был готов его окликнуть, но он, в конце концов, заговорил:

– Я долго на тебя злился… Считал, ты должен понимать: мне приходится вести себя определенным образом, чтобы скрыть свою ориентацию. А когда ты не встал на мою сторону, я решил – это попросту означает, что ты меня не поддерживаешь.

Я оторопел. Не может быть! Неужели Уилл может воспринимать все таким образом?

– Но, – продолжил он, – я подумал, как бы я себя чувствовал, если бы ты притворялся, что незнаком со мной, танцевал с кем-то другим и так далее. И тогда я понял…

– Что?..

Конечно, по его интонации я уже догадался об ответе, но мне хотелось, чтобы он сам озвучил свою мысль.

– Что я вел себя как настоящий ублюдок.

Воцарилась тишина. Незачем говорить, что все в порядке, поскольку я очень в этом сомневался.

Но было здорово услышать, что он признал свою ошибку.

Ну а мне тоже есть над чем подумать. Я расстроился, поскольку хотел, чтобы ему было на меня не плевать. Но если он из моего поведения сделал вывод, что плевать мне, даже если я и не согласен с этим, это все равно чуть более простительно.

Он, по крайней мере, не игнорировал полностью мои чувства.

Уилл прервал паузу.

– Может, как-нибудь после уроков зайдешь в гости? – последовало негромкое предложение. – Как друг, – быстро добавил он.

Я удивился. После той реакции его отца я решил, что теперь нахожусь в черном списке. Все, что могло вызвать у людей подозрения, было для Уилла под запретом. Я усердно старался принять его точку зрения, не сближаться с ним и не думать, что все изменится, а он теперь просто взял и выбил почву у меня из-под ног. Как ему всегда удавалось застать меня врасплох независимо от того, чего я от него ждал?

– А как же твои родители?

– Мы будем держать дверь открытой.

Я замешкался.

– Но у твоего папы есть какие-то подозрения.

– Да. Но мне не хватает общения с тобой, и я бы хотел видеть тебя чаще.

Я наморщил лоб.

– Давай ты ко мне придешь? Я живу в пяти минутах от школы.

Уилл широко улыбнулся, и у меня потеплело внутри.

– Хорошо.

Я начал играть, но он снова заговорил. Уиллу повезло, что он милый, а то я бы вытолкал его вон, потому что он отвлекал меня, а времени было в обрез.

– Слушай… а ты занят в пятницу? У нас будет игра регионального этапа.

Ага, поскольку вот так я и мечтал провести вечер пятницы: наблюдать, как парни бросают друг в друга мяч и хвастаются мастерством и спортивными заслугами, когда им удается бросить его именно так, как надо. Аж дух захватывает.

– Не получится, прости. У «Абсолюции» в пятницу концерт.

Он сразу помрачнел, и мне стало совестно. Я не думал, что ему действительно важно, чтобы я посетил матч. Но я не врал: у меня и правда запланирован концерт. И мне обязательно надо там быть. Любой, кто считает, что без баса можно обойтись, не пробовал послушать панк-песню без него. Представьте шоколадное мороженое без сиропа или фильм без массовки. Технически это сработает, но будет явно не хватать шарма или атмосферы.

– Ладно. Надеюсь, он пройдет хорошо.

– Будет классно, если ты успеешь прийти и посмотреть на нас после матча.

Он мог взбеситься из-за того, что я пропущу игру. Огрызнуться, что слишком занят собственной жизнью и не намерен посещать всякие концерты (важные для меня), потому что я не собираюсь поддерживать его во время спортивных соревнований, имеющих значение для него.

Но, как и всегда, Уилл кивнул.

– Конечно, – сказал он и вернулся к учебнику.

– Почему ты не в библиотеке? – внезапно спросил я.

– Что?

– В библиотеке заниматься было бы легче. Там тихо.

Он замешкался.

– Ты намекаешь, что мне надо уйти?

– Нет, клянусь. Мне просто интересно.

– Не знаю. Мне нравится проводить с тобой время.

– Но почему мы всегда делаем то, что хочу я? Ты ведь мог попросить меня пойти с тобой в библиотеку.

Уилл улыбнулся мне странной недоуменной улыбкой.

– Я не против.

Но в том и было все дело. Он всегда не против. Целое лето Уилл охотно сидел рядом со мной, а я давал ему послушать песни групп, которые мне нравятся, а сам до сих пор не рассказал, что предпочитает он.

Он стал посещать уроки музыки, предмет, который ему плохо давался. Но он хотел видеть меня и обойтись без осуждающих взглядов своих приятелей. Когда я начал сбегать из кафетерия, чтобы порепетировать, Уилл присоединился ко мне. Я играл на гитаре, а он был поблизости, хотя у него наверняка имелся десяток способов провести время, отведенное на обед, получше.

И вдруг меня осенило. В этом году я просил у Уилла слишком многого. Что-то он мне давал, а что-то дать еще был не готов. Где-то на задворках разума я услышал голос тети Линды.

«Ты можешь контролировать только собственные действия. Но что ты сделал, чтобы пойти ему навстречу?»

Ничего.