– Нет! – И произвела испытанную комбинацию глазами: пристальный взгляд на собеседника, потом в никуда, за его спину – и в свои коленки. – Только Манька!

Терпение Говорухина иссякло: «Позовите Высоцкого!»

Выслушав аргументы сторон, «капитан Жеглов» как внештатный консультант «Места встречи…» по кадрам произнес значительно и многообещающе: «А что, тут нечто есть… Ты ведь одесситка, Лариса?»

– Да! – гордо выпрямила спину Удовиченко. – И горжусь этим.

– Молодец, – одобрил Высоцкий. – А Одесса у нас что? Всегда была богата на заведения с уклоном «манек», в том числе и таких красивых. – И подмигнул воспрявшей духом Ларисе. – Почему бы не попробовать?.. Как, Слава, рискнем?

«С этим человеком работалось легко, – сразу признала Лариса Удовиченко. – Своей доброжелательностью, эмоциональностью он вдохновлял беспредельно. Каждым словом, взглядом, жестом задавал тон партнерам… Импровизировал он – импровизировали мы…»

Одна из таких импровизаций – то самое охромевшее правописание. «Помните, она спрашивала, как писать: облигация или аблигация? Я по своей неграмотности действительно не знала и спросила Высоцкого. Володя ответил: «Пиши: облигация». А Говорухин подслушал и сразу ухватился: «О! Замечательно! Так и оставим в картине. Импровизация в кадре – самое дорогое, что может быть». Правда, позже режиссер стал рассказывать, что сам сценку придумал…»

Высоцкий помогал юной актрисе не только в кадре. Лариса каялась: «По молодости я попала в глупую ситуацию. Однажды Говорухин выделил день отдыха всей съемочной группе: «Разрешаю сегодня погулять по злачным местам!» Съемка проходила в моем родном городе, и я бросила клич друзьям: «Ребята, мы должны гудеть всю ночь!» В притоны мы, конечно, не пошли, но остальные знаменитые места не остались незамеченными. А на следующий день я даже боялась дышать на Высоцкого: от меня та-а-ак пахло всяческой ночной жизнью! Я очень неуютно себя чувствовала и готова была сквозь землю провалиться. Но Высоцкий отвел меня в сторону, успокоил, сказал, чтобы я не переживала и не стеснялась. А в довершение подарил жестяную банку английского чая «Earl Grey», тогда это была большая редкость. И чтобы хоть как-то прийти в себя, я целый день пила этот чай…» На съемочной площадке Удовиченко сделала все так, как хотелось Говорухину – с перепугу, наверное.

Она знала себе цену и как актриса, и как женщина: «Мужчины меня любят – так сложилось смолоду… Почти сразу судьба подарила мне роли с очень мощными мужиками… Я была совсем наивной девочкой… Владимир Высоцкий многому научил меня на съемочной площадке, но пугал своей мужской мощью… Он говорил мне: «Ты – моя несостоявшаяся любовь». Он так шутил. А я бледнела, краснела, покрывалась пятнами и не знала, что ответить. И все на этом заканчивалось… Ему было 40. Сейчас кажется – никакой разницы, но в то время казалось огромной пропастью. Я к нему относилась как к мэтру, как к великому барду, популярнейшему актеру… Владимир Семенович – воспитанный, интеллигентный, умный человек. А я была молодая, хорошенькая. Естественно, любому мужчине, мне кажется, приятно смотреть на хорошенькую артистку…»

Манеру исполнения Ларисой роли «Аблигации» сравнивали с «кошачьей» грацией. Лариса подтверждала: «В Одессе, в доме, где я жила, в окне на первом этаже всегда восседала необыкновенная кошка. Пушистое, мурлыкающее существо нежилось на розовой подушке с розовым бантом на шее… Когда мне предстояло сыграть Маньку, я эту кошку и вспомнила…» Кокетство для Удовиченко было не капризом, а формой повседневного существования. И она любила цитировать Станиславского: «Роль – это я в предлагаемых обстоятельствах».

А «правильную» Синичкину сыграла молодая питерская актриса Наталья Данилова. «Злокозненная воля» сценаристов толкнула симпатичную милиционершу в объятия опера Шарапова, не дав ей возможности вне съемочной площадки оказаться в более приятном обществе – с Владимиром Высоцким: «Мы с ним общались меньше, чем мне бы сейчас хотелось. Кто же мог предположить, что все так получится?! Если бы я знала, что жить ему осталось всего ничего, конечно, не потеряла бы даром ни одной минуты… В Высоцком что было главным? Не его актерский, и даже не поэтический и певческий талант, хотя это, конечно, очень важно. Помимо всего прочего, он в свои 40 с лишним лет был еще и воплощением настоящего Мужчины…»

В силу сугубо личных причин у Наташи никак не получался ключевой эпизод с найденышем. Незадолго до съемок она сделала аборт и страдала как физически, так и душевно. При виде витрин магазинов с распашонками, ползунками, игрушками у нее начиналась истерика. А на съемках надо было брать чужого грудничка на руки, пеленать… «В один из таких моментов, – рассказывала Наталья, – меня поддержал Высоцкий. Увидев, что я со слезами выбежала из павильона, он пошел за мной, отыскал в каком-то закутке, где я рыдала, уткнувшись в пыльную бархатную штору, успокаивал, утешал. Сама не помню как и почему, но я ему тогда все рассказала – и о личных переживаниях, и об аборте, и о том, как мне тяжело играть. Близким людям ничего не говорила, а ему, постороннему в общем-то мужчине, раскрыла душу. И знаете, он нашел какие-то правильные слова, после которых я перестала плакать…» Впрочем, Высоцкий нашел не только «правильные слова», но и самый радикальный, проверенный годами метод – протянул фляжку коньяка: «Выпей». Наталья покорно кивнула и сделала пару солидных глотков. И отпустило. И слезы высохли. Через полчаса она вышла на площадку и все сыграла на ура.

А вскоре должна была состояться их новая встреча – на съемках «Маленьких трагедий». Даниловой позвонил ассистент Михаила Абрамовича Швейцера: «Наташа, нам о вас рассказывали два самых любимых наших актера – Сергей Юрский и Владимир Высоцкий. И мы решили с вами познакомиться». Ей предложили на выбор сразу три роли – Клеопатру, Лауру в «Каменном госте» и Вольскую. Она, глупенькая, выбрала последнюю. Когда показала Высоцкому снимки фотопроб, он огорчился: «Жаль, а я хотел, чтобы Лаурой была ты…»

Но Лаурой стала Матлюба Алимова.

В переводе с узбекского имя «Матлюба» означает «Желанная». И она своему имени в полной мере соответствовала. Алимова была ошеломляюще красива. В ее крови смешался поистине адский коктейль: от мамы ей досталась толика русской крови, а также грузинской, немецкой, польской, башкирской. Но папа был чистопородным узбеком. Отсюда – и необычайно яркая внешность и непокорный, дерзкий, диковатый норов.

И неслучайно ей, еще студентке ВГИКа, изначально невероятно повезло. Ведущая роль в народной эпопее-сериале о цыгане Будулае, а параллельно – «Маленькие трагедии», вернее, «Каменный гость».

«С Высоцким, – рассказывала Матлюба, – сразу же возникло чувство, что мы знакомы всю жизнь… Это можно было назвать особенным духовным родством. Нам не было дискомфортно друг с другом. Напротив. Я была настолько непосредственной девочкой, что, не задумываясь, сразу стала называть его по имени и на «ты». Весь «Мосфильм» был в шоке… Все, за исключением Швейцера и Софьи Абрамовны Милькиной, обращались к нему по имени-отчеству. А когда он входил в павильон, разговоры моментально стихали, все начинали говорить исключительно шепотом… Это было уважение, доходящее до какого-то трепета. Володя всегда казался мощным, громадным существом. Это вообще была какая-то громадная, непонятная силища… И мне казалось, будто все в стеночку вжимаются при его появлении…»