– Что?

– Ну вот – ты уже удивился, – сказал Фостер, прекрасно сознавая, что Рикмен не удивлен, а недоволен.

– Нельзя ли по существу, сержант?

– Я считал, что опрос иммигрантов ничего нам не даст, – пустился в объяснения Фостер. – Я ошибался. Мы постарались, и в результате всплыло одно имя. – Он сделал паузу. – Лекс Джордан.

Может, Рикмен и думал, что сумел подавить блеск глаз, но Фостер его знал, и он разглядел эту вспышку, как луч маяка в тумане.

– Что они говорят о Джордане? – заинтересовался Рикмен.

– Он доит одиноких женщин и запугивает мужчин послабее.

– Что значит «доит» женщин? – не понял Рикмен.

– Запугивает и облагает «налогом» их пособие…

– Он отбирает деньги у иммигрантов? – Рикмен вспомнил, что говорила Грейс о больших деньгах, которые можно получить от кражи документов на пособие, и ощутил горькое удовлетворение. – Похоже, мы установили новую связь между Джорданом и жертвой убийства.

– Никто не хочет давать показания, но болтовня не в пользу Джордана, – продолжил Фостер.

– Есть что-нибудь конкретное по Якубасу? – спросил Рикмен.

– Сосед слышал шум в квартире Якубаса около половины третьего ночи, – доложил Фостер.

– Он видел нападавших?

– Не-а. Он слышал, как Якубас включил радио на полную громкость и долго мерил шагами комнату. Разбудил соседа снизу, иммигранта из Ирака.

– Выяснили время, когда звонок поступил на телефон доверия?

Фостер кивнул:

– За полчаса до нападения. Но что забавно, тот же самый сосед втирает, что ничего не слышал, когда два привидения воткнули здоровенный нож в стенку и закололи бедолагу Якубаса.

– Сон праведника, – заметил кто-то.

– Сон перепуганного праведника, – уточнил Рикмен. – Запись еще не удалось разобрать?

– До сих пор у криминалистов, – ответила Харт.

– Что по мужчинам, которых видели выходящими из дома?

– Ничего, кроме того что на них были плащи и маски – как в фильме «Крик».

– Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Патологоанатомы сегодня тоже кое-чем порадовали: у жертв поджога обнаружены ранения внутренней стороны бедра. Криминалисты исследовали остатки ковролина – он был пропитан кровью… – Рикмен подошел к схеме, пока люди переваривали новую информацию. – Здесь должна быть связь между Софией и жертвами поджога, – сказал он, проводя пунктирную линию красным маркером. – Убийства совершены по одному сценарию: наркотики в крови, вскрыта бедренная вена, за исключением того, что девушку не сожгли.

– И у нее все зубы на месте. – Хотя Фостер и пытался шутить, вид у него был довольно бледный. Рикмен вспомнил, что он присутствовал при вскрытиях и Софии, и жертв поджога.

– Прикажешь арестовать Джордана? – спросил Фостер. – Обыскать его квартиру?

Рикмен отрицательно покачал головой:

– Пока у нас недостаточно оснований для его повторного ареста. Но я прикажу установить за ним наблюдение. Я хочу знать, с кем он встречается, куда ходит, кто его деловые партнеры. Раз он такой крутой, что обирает беженцев, мы можем задержать его за угрозу физическим насилием.

Только около полуночи Рикмен отправился домой. Правый поворот на светофоре выведет его на Танл-роуд, а дальше прямой отрезок пути через Сефтон-парк. Он автоматически переключал скорости, поглощенный мыслями о деле и отсутствием в расследовании заметных успехов. Похоже все-таки на то, что именно Джордан убил Софию, но неясен мотив. Никто не слышал, как они ссорятся, нет свидетельств того, что София чем-то не угодила Джордану. Им нечего предъявить ему. Если бы они смогли доказать, что она утаивала доходы или не подчинялась ему!… Но невозможно: никто ее не знал и не интересовался ею. Ни одной из ее товарок-проституток, никому в иммигрантском общежитии даже и в голову не пришло сообщить о ее отсутствии.

Выходит, Джордан был единственным, кто действительно имел с ней какой-то контакт, присвоил деньги девушки и вышвырнул работать на панель. Что делает его растлителем и вором, но необязательно убийцей. «Зачем? – спрашивала Грейс. – Зачем ему ее убивать?»

Джордан задал Джеффу тот же самый вопрос предыдущим вечером, дождавшись его на автостоянке полицейского участка:

– На кой мне ее убивать?

– Может, услышала то, что ей не следовало знать, – сказал Рикмен. – Она жила с тобой три недели.

– Я трахал ее три недели.

Они стояли лицом к лицу, и Рикмен разглядел в глазах Джордана бессильную ярость – как тому хотелось ударить! Хотя бы один долбаный свинг! Но Джордан знал, когда нужно попридержать свой норов. Поэтому он с усилием улыбнулся.

– Думаешь, я так и разбежался разбалтывать свои секреты всяким дешевкам? – спросил он. – Да ты шутишь, парень!

«Какая еще причина могла у него быть? – размышлял Рикмен. – Ревность? Слепая ярость из-за какой-нибудь неудачи?» Он уже встречался с этим в своей практике. «Но, – думал он, – раз Джордан так уверен, что у нас на него ничего нет, зачем тогда ему было искать на свою задницу приключений и ждать меня на морозе?»

Он не знал. Но вдруг сообразил, кто может знать. Он резко нажал на тормоз, и сзади пронзительно загудел клаксон. Такси-малолитражка резко увернулась и пошла на обгон. Водитель, проезжая мимо, показал ему средний палец. Рикмен глянул через плечо и, выполнив разворот, поехал в обратную сторону по тому же маршруту, затем повернул налево на Аппер-Парламент-стрит. Справа от него величаво вздымалась на вершине холма, крутым склоном спускавшегося к Мерси, массивная громада англиканского собора. Сложенный из местного песчаника, подсвеченный снизу и сверху, собор, казалось, вырастал прямо из камня.

Он припарковался на Хоуп-стрит рядом с перилами ограждения, поставленными на крутом склоне, что спускался к викторианскому кладбищу. Согласно городской мифологии Ливерпуля, Джордж Харрисон и Пол Маккартни сбегали сюда от скуки из школы и прогуливали уроки грамматики и латыни среди надгробий.

Поначалу он ничего не увидел, но знал, что на него смотрят. Как только он запер машину, из тени выплыла, расстегивая куртку, чтобы продемонстрировать свои достоинства, фигура в шортах. Остальные прятались под деревьями. Одна девушка стояла в портале собора. В этот момент она как раз с нарочитой театральностью прикуривала сигарету. Рикмен оглядел их лица. Той, которую он искал, среди них не было.

Рикмен дружелюбно отмахнулся, и они вернулись в свои укрытия. Он прошел вперед, повернул за угол на Аппер-Дюк-стрит. Порыв ветра ударил в лицо, обдав его облаком мельчайшего дождя. В пятидесяти ярдах впереди под навесом автобусной остановки светился красный огонек сигареты. Девушка, сидящая на узкой полоске желтого пластика, служившей скамьей, как раз и была ему нужна.