Однако это не вопрос власти: мой хороший друг Сэм, американский палестинец, вернувшийся на родину, построил в Рамалле большой торговый центр. Этот торговый центр ускоряет отлучение местных палестинских детей от их земли. Зелёные холмы вокруг Рамаллы — опасное место для игр и шалостей, потому что зоркие израильские снайперы стреляют как во взрослых, так и в детей, и детям Рамаллы приходится бегать по коридорам торгового центра. Завтра они уже не будут думать о холмах, а предпочтут окружение, созданное человеком. Тем самым сионистский Поток израильской армии и капиталистический Поток американского торгового центра «устроили заговор» против палестинского Сумуда. Добрые намерения Сэма привели к грустным результатам.

Что они могут сделать, возвратившиеся палестинцы, да и вообще иммигранты где угодно — в Тель-Авиве или в Москве? Неужели они — нет — мы обречены на то, чтобы поддерживать Поток после того, как нас вырвало с корнем из родных мест бурей войны, муками голода, любопытством или волей случая? Нет.

В британской Индии чиновники, служившие далеко от британских административных центров, посылали ежегодный отчёт своим начальникам и казначеям. Иногда начальство тщательно читало отчёт, и на последней странице писало: «Томпсон безнадёжен. Он превратился в туземца». Это означало, что он женился на местной женщине, носит туземную одежду, проводит время с аборигенами и не особенно озабочен Бременем Белого Человека. Он потерян для Империи, для Потока, потому что пересёк невидимую границу и присоединился к Сумуду.

Эрнест Феноллоза, американский востоковед сефардского происхождения из Салема, штат Массачусетс, стал местным жителем в Японии в эпоху Мейдзи. Он выучил язык, полюбил японскую культуру и спас традиционный японский театр Но — квинтэссенцию японского Сумуда — от исчезновения. Его труд воодушевил Эзру Паунда, ещё одного человека Сумуда.

Вот выход для нас: стать туземцами, отказаться от Потока и присоединиться к Сумуду, старательно изучить обычаи и привычки страны, следовать её правилам, полюбить её жителей, вступить в их церковь, принять их управление, говорить на их языке, отказавшись от Спеси Потока и возлюбив саму идею Сумуда. Я думал об этом, стоя за крестьянином из Тайбы и дожидаясь причастия в нашей приходской церкви.

Население Палестинского нагорья, сердца Ближнего Востока, прекрасной страны холмов и глубоких долин, было вполне стабильным и постоянным последние семь тысяч лет. У этой скромной страны не было больших денежных средств, и торговые пути обходили её стороной. Палестинцы древности выращивали оливковые деревья и давили вино, пасли стада и молились Богу (которого воспринимали, как сакральную пару инь и ян) на вершинах холмов, в священных рощах, около источников и у старых почитаемых деревьев. Мужским божеством был Дух, женским божеством — Земля, и вместе они создали мир таким, каким мы его знаем. Человек является женственным по сравнению с Небесами и мужественным по отношению к Земле. Эта вера по-прежнему отражена в нашем поклонении Пресвятой Деве, Её Сыну и местным святым, этому связующему звену с прекрасной земной и духовной традицией.

У палестинцев древности был эпический цикл сказаний о племенах Сынов Израиля, их легендарных предках. Их культурные герои, Авраам и Давид, блистают во многих рассказах, как их современники Прометей и Ахилл. Это были рассказы о «старых добрых временах», как истории о короле Артуре в Британии, но не только. В этих историях описывался путь Человека к Богу, открытый Авраамом, их духовным следопытом. Таким образом палестинцы создавали повествование Библии, и кое-что из этого было записано. Они не основали могущественного государства, а рассказы о Давиде и Соломоне были всего лишь увлекательными историями. Эти маленькие государства покорились Ассирии и Вавилону, и с тех пор они влились в Билад Ас-Шам, или Плодородный Полумесяц, всё же сохранив свою индивидуальность горного народа.

Иудеи, религиозное братство или таинственное религиозное сообщество, возникли между VI и III веками до н. э. в больших городах Ближнего Востока — от Суз в Персии и Ктесифона в Вавилоне до Антиохии в Сирии и Александрии в Египте. В те годы старый мир рухнул, и родился новый мир. Величайшие перевороты в Вавилоне, завоевания Персии и Македонии разрушили деревни и маленькие городишки. Лишившиеся корней крестьяне, жрецы из разрушенных храмов, знать без имений — все они потянулись в первые большие космополитические города. Им пришлось обходиться без привычной поддержки, без местных богов и святынь. В ответ на это они сбивались в братства, спаянные культами Изиды и Митры или орфическим, элевсинскими и дионисийским мистериями. «Энциклопедия Британника» пишет:

«Различные мистические религии не исключали друг от друга, но притягивали к себе разные социальные группы. Средний класс греческих и римских городов предпочитал дионисийские общества, праздники которых были полны красоты и веселья. Изиде поклонялась мелкая буржуазия в портовых и торговых городах. Последователями Великой Матери в Италии были в основном ремесленники. Митра являлся богом солдат, имперских чиновников и вольноотпущенников».

То есть не этническое происхождение, а сходство темпераментов заставляло людей выбирать свою мистическую религию. Одно из братств выбрало Невидимого Бога, Выбравшего их. Они назвали своего бога по имени древнего божества пустыни и грома, Яхве, а себя — адептами Яхве, яхвидами. (Это слово также напоминает название племени Иехуда, иудеи, и слово «яхад», «община»). Таково происхождение наименования иудеев. Описывая тогдашний культ Изиды, «Энциклопедия Британника» пишет:

«Высшие ступени посвящения в Мистериях Изиды присваивались людям, рождённым в касте жрецов Египта. Важнее было родиться в этой касте, чем обладать талантом или мастерством. Это ограничивало профессиональные качества жрецов и было серьёзным недостатком в соперничестве общины с другими религиями. Другой путь продвижения в религиозной группе был разработан для людей греческого и римского происхождения. В Египте существовала группа облагороженных мирян — носильщиков священных усыпальниц (пастофори). По статусу они были ниже любого из жреческой касты, но в греческих и римских странах статус пастофори стал заменой исконной касты жрецов из Египта. В сущности, пастофори сделались религиозными лидерами общин».

Подобным же образом иудейское духовенство происходило от касты жрецов Иерусалима, а фарисеи были эквивалентом пастофори культа Изиды. Членами братства были не только люди из маленького княжества Иудея, крохотного местечка на карте Ближнего Востока, утратившего свою скоротечную государственность за много лет до этого. Люди из Иудеи не называли себя «ехудим», но позже сходство названий создало миф о том, что иудеи — родом из Иудеи. Подобная игра слов обычное явление в историческом фольклоре: современные русские националисты возводят происхождение слова «русский» к древнему итальянскому племени этрусков. Израильтяне утверждают, что название Иерусалима — Ерушалем — происходит от шалом, «мир», а не от Шалема, семитского бога закатов. Побывавшие в тревожном Иерусалиме не могут не признать: в городе больше чудесных закатов, чем мирных дней.