— Но они и есть скот! — закричал Карл.

— Нет, друг мой.

Сначала Питер по-прежнему говорил тихо, но не выдержал и тоже перешел на крик.

— Я повторяю еще раз: они — это вы. Не совсем так. Они достойнее нас. Они не могут жить вечно, и мы лишаем их этой жизни. Они обладают могучим духом, они знают о неизбежности смерти, но в их груди бьются горячие сердца. Мы же ненавидим их и убиваем, потому что они — это мы!

Питер чуть успокоился и тихо добавил:

— Я больше не могу это делать.

Питер надел плащ. Кинул взгляд на Шенга и Алекс, изящного маленького азиата и его высокую чернокожую любовницу. Ненависти больше не было в их глазах, и Питеру показалось, что он видит на их лицах странную смесь жалости и удивления. Он повернулся к Карлу, лицо наставника превратилось в скорбную маску.

— Я еще увижу тебя? — спросил Питера Карл, его лучший друг.

— Не слишком скоро.

И он ушел.

Рассказывая все это, Питер не мог смотреть на них, старался чем-нибудь занять руки. Меган сочувствовала ему ужасно. Питер знал, что поступил правильно, но мысли о предательстве все еще преследовали его. Меган взяла Питера за руку, усадила рядом с собой.

— На этом все закончилось? — спросила она.

— Нет. Той же ночью, только чуть позже, я наткнулся на Александру и Шенга. Они напали на беременную женщину, ирландскую проститутку. Женщина шла домой. Я понимал, что не могу помешать им охотиться, но ребенок… ребенок — существо невинное. Я… остановил их и отвел женщину в первый же дом, где нам открыли двери.

После короткого молчания Меган спросила:

— Женщина умерла?

— Да, — сказал Питер. — Да, но ребенок выжил, я приходил на следующую ночь. Этого мальчика взяли в церковный приют для сирот.

— Что ж, — сказал Коди, отвернувшись к окну, — хотел бы я, чтобы меня отпустили с такой же легкостью.

— Они воспротивились твоему уходу? — спросила Меган.

— О, Карл сказал, чтобы они оставили меня в покое, но не все ему подчинились. Наверное, я что-то сделал не так? Ладно, расскайсу в другой раз.

Коди посмотрел на Питера, тот не слушал его.

— Питер?

— Извини, — пробормотал Октавиан, тряхнув головой. — Просто задумался о прошлом, о Карле.

— Это было ужасно, — сказал Коди.

Двое бессмертных посмотрели друг другу в глаза, они оба видели его гибель, как и все существа, которых Карл фон Рейнман наделил сверхъестественной силой.

— Самое страшное, что мы не могли прийти к нему на помощь. Мы отомстим за него или погибнем.

Это был молчаливый договор. Не только Коди чувствовал себя героем, не он один знал, что такое честь.

— Хорошо, вернемся к нашим сегодняшним проблемам, — прервала молчание Меган.

Она понимала скорбь обоих мужчин, но не хотела, чтобы эти чувства мешали им действовать.

— Давайте уточним, правильно ли я все поняла. Фон Рейнман нанял цыгана, чтобы тот украл книгу. Мы знаем, что он вроде бы справился, но умер, когда неожиданно появился Анри Жискар. То есть что же? У мистера вора было слабое сердце?

— Вот уж сомневаюсь, — заявил Коди. — Готов поспорить, что Карл его загипнотизировал, заложил в его разум бомбу, она должна была сработать, если бы вор сумел понять тайну книги.

Меган вздрогнула от ужаса.

— Тебе пора к этому привыкать, Меган. И я, и Коди — вовсе не, невинные овечки, но среди наших соплеменников мы — почти святые. Большинство — настоящие дьяволы. У всего есть причина, к счастью, у любого правила бывают исключения. Однако постарайся не сделать ошибки, когда мы прибудем в Венецию. По большей части Непокорные — злые и порочные существа. Если ты забудешь об этом, можешь умереть.

Меган смотрела на Питера. Она не сомневалась, что он говорит совершенно серьезно, но что-то в его словах показалось ей странным. Глядя на Питера и Коди, она не могла поверить, что подобные им существа могут быть злыми по своей природе.

— Почему фон Рейнман сам не пытался похитить книгу? — спросила она, возвращаясь к тому, с чего они начали разговор.

На этот раз Коди посмотрел на Меган и Питера удивленно.

— Да, Питер, — устало проговорил он, — объясни Меган, почему Карл сам не попытался похитить книгу.

— Он не мог этого сделать, — ответил Октавиан.

Он будто не слышал удивленного тона Коди.

— Легенда гласит, что мы не можем находиться на освященной земле.

— Но, Питер, — возразила Меган, — сегодня ты…

— Там побывав — закончил за нее Коди. — Черт возьми, как тебе это удалось, друг? Я бы никогда в это не поверил, если бы не видел собственными глазами.

Питер покачал головой.

— Я не хочу тебя обидеть, но мне казалось, что ты способен на большее, Уилл. Конечно, у меня ушло более четырехсот лет, чтобы во всем разобраться, так что мне не следует заноситься.

Меган догадывалась, что имел в виду Питер, но он ничего не объяснял ей, и сейчас она слушала с интересом, а уж Коди и вовсе ничего не мог понять, на лице у него появилось недоуменное выражение.

— Все это чепуха, — заявил Питер.

— Что?

— Чепуха, Коди. Все эти глупости. Солнце, кресты, освященная земля и тому подобное. Несусветная чушь, придуманная церковью, чтобы ослабить нас, дать им преимущество в борьбе с нами. Все, кроме серебра, серебро — это яд. Нам просто-напросто промыли мозги. Неужели ты думаешь, что не существовало Непокорных — проще говоря, вампиров — до того, как появилась церковь? Именно церковь стала называть нас «Непокорными». А ведь когда-то крест ничего не значил, о существовании «освященной земли» никто даже не слыхивал.

— Ну, конечно, но…

— Если религиозные аспекты легенды лживы, то почему не поставить под сомнение и все остальное?

— Да, конечно… если это так, в смысле, как ты об этом узнал?

— Я узнал это в ту ночь, когда я предал свою семью, когда помешал Шенгу и Александре расправиться с проституткой. Я уже говорил вам, что оставил ее в каком-то доме. Я положил ее истерзанное тело на стол и только тогда огляделся. Тут я понял, что нахожусь в церкви.

Коди кивнул.

— В ту ночь я понял, что наши представления о собственной природе неверны, можно сказать, мы понятия не имеем о своей сущности.

— И в чем же она состоит? — Коди подался вперед.

Питер замолчал, взгляд его, полный Скорби и удивления, встретился со взглядом Коди. Двое мужчин долго смотрели друг другу в глаза.

— Я не знаю, — ответил Питер. — Я выяснил только то, что церкви известно о нас, понял, что они все эти годы манипулировали нашим сознанием.