– Соберу цветочки – выкрашу рубаху…

Девочка шла босиком по тропе, шагала перед Развияром, он видел ее рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы. Поднялась по двум ступенькам на порог, толкнула тяжелую дверь, вошла в дом. Развияр поспешил следом, хотел позвать ее – и проснулся.

Начиналось утро. Яска сидела над костром в той же позе, глядя в погасшие угли. Губы ее шевелились, глаза посмотрели сквозь Развияра, когда он окликнул ее.

– Сегодня? – спросила она шепотом.

Развияр кивнул.

Двинулись дальше – Яска по левую руку от Лукса, Развияр по правую. Лес казался до странности пустым. Было очень тихо, шелестели деревья прямо над головами. Путники молчали, и напряженное это шествие напоминало не то шпионский рейд, не то похоронную процессию.

В полдень им попались развалины трактира. Развияр заглянул, пригнувшись, в дверной проем; внутри ничего не было, кроме плесени и битого камня. Мебель, вещи, даже внутренняя обшивка стен – все либо истлело, либо пропало.

– Мы могли бы здесь спрятаться, – подал голос Лукс.

– Бесполезно, – ответил Развияр. – Пойми, мы можем прятаться или нет – маг будет нюхать воздух и узнает, где мы.

– Какой ты образованный, – с отвращением сказал Лукс.

Шли часы, и с каждым шагом ожидание погони становилось мучительнее. Развияр удерживал себя, чтобы не смотреть поминутно в небо. Лукс, развлекаясь, хлопал лапами по стволам, сшибал хвостом насекомых и наконец принялся сбивать бело-синие грибы, вытянувшиеся вдоль дороги.

– Это злые желания, – сказала Яска, почти совсем охрипшая.

– Что?

– Не трогай грибы. Это злые желания. Если человек желает зла кому-то, он должен пойти в лес и сказать желание вслух. Тогда вырастет такой гриб, а зла не приключится, и совесть у человека будет спокойна, и на душе легко.

– Это сказки, – заявил Лукс.

– Интересные сказки, – пробормотал Развияр. – А почему вдоль старой дороги? Здесь уже вон сколько времени все пусто…

– Эти грибы растут по сто лет. А вдоль дороги когда-то много людей ходило. Толчея, поборы на заставах… Воры… Люди желали друг другу зла. Но чтобы не отягощать душу, выговаривали свое зло в лесу, и вырастали грибы.

– Понятно, – сказал Развияр.

– Ты что, во все это веришь? – удивился Лукс.

– Не верю, – Развияр не выдержал и все-таки оглянулся. Небо над кронами оставалось чистым.

Яска слабо удивилась:

– Почему?

– Потому что люди не понимают, когда их желания – злы. Желать зла негодяю, плохому человеку – это добро и справедливость. Так они думают.

Яска внимательно на него посмотрела. Пожала плечами:

– Ты говоришь, как моя бабушка. Как старая бабка, которая воспитывает внучат.

Развияр улыбнулся:

– У меня нет внучат. Пока воспитываю тебя.

– Здесь воняет, – Яска вздохнула. – Пойдем скорее, наверное, могильник поблизости.

– Я ничего не чувствую, – Лукс потянул воздух носом. – Никакой вони… Может, ветер переменился?

– Воняет уже давно, и все сильнее, – упрямо повторила Яска. – Может, просто затхлое болото…

Развияр огляделся. Лес вокруг не изменился, все так же стояли низкорослые деревья с густыми кронами, шелестели кусты на обочинах заброшенной дороги, пахло разогретой землей и травой…

– Яска, – сказал Развияр. – Ты их чуешь.

– Кого?

Она вдруг побледнела так, что Развияр испугался: сейчас снова грохнется в обморок. Он посмотрел на небо в разрывах ветвей. Небо было чистое, но только в зените. Что творится на горизонте – он видеть не мог.

– С дороги, быстро, – прошептал он, чувствуя, как холодеет спина.

– Арбалет бы, – тоскливо пробормотал зверуин.

Они пробрались глубже в лес, под самое густое дерево, и сели у ствола. Яска упала на кучу сухих листьев, зажимая нос. Щеки и лоб ее приобрели зеленоватый оттенок.

Развияр сел рядом, поднял, взял за руку:

– Укрой нас.

Она смотрела на него, как печорка, приведенная на убой.

– Укрой нас, – повторил он с нажимом. – Делай.

– Они… идут… прямо за нами, – замогильным голосом проговорила девушка. – Учуяли… след… где мы ночевали…

– Откуда ты знаешь? – вмешался Лукс.

– Она чует, – сказал Развияр. – Она маг. Она еще маленькой девочкой умела открывать кукле нарисованные глаза.

– Не смейся! – у Яски дрожали губы.

– Я не смеюсь. Укрой нас, пусть они не чувствуют нашего запаха.

Яска зажмурилась. На висках у нее очень быстро, почти мгновенно, выступили крупные капли пота и покатились вниз, заливая щеки и шею.

Несколько минут все трое сидели очень тихо. Развияр разглядывал свой кинжал, прекрасно понимая, что оружие не поможет. Пот струился по впалым щекам Яски, шея пульсировала, Развияр ощущал каждый толчок ее сердца.

– Обними меня, – сказала Яска хрипло, не раскрывая глаз.

Не переспрашивая, Развияр обхватил ее за плечи и притянул к себе. Очень маленькая, очень тощая, горячая, как уголь, мокрая, в насквозь промокшей одежде. Лукс привалился к Развияру с другой стороны; они сжались в единый комок, сердца их заторопились, ловя ритм Яскиного сердца и сливаясь с этим ритмом.

– О-о, – низко протянула Яска, и на губах у нее надулся пузырь. – О-у.

Послышался нарастающий свист крыльев. Ветер рванул кроны над головами притаившихся людей. Судя по звуку, птиц было не меньше пяти. Их крылья заслонили небо, заслонили солнечный свет; крыламы кружились, кружились над одним местом, плавно снижаясь.

– Б…бежим, – прохрипела Яска. – Потеряли след… спускаются.

Лукс вскочил. Развияр подсадил Яску ему на спину, и они кинулись бежать прочь от дороги, петляя между стволами и продираясь сквозь кусты. Перескочили ручей, не заметив. Они бежали, и Развияр не отставал от зверуина, а Яска сидела на спине Лукса, полуоткрыв рот, с широко открытыми, безумными глазами, и даже Развияр ощущал волны исходящей от нее силы.

Они бежали, пока не свалились от усталости на мох. Лежали, не шевелясь, хрипло дыша, в полной тишине – даже ветер стих.

– Яска, – с трудом выговорил Развияр. – Ты их чувствуешь? Запах?

Она помотала головой.

– Дай воды, – сказал Развияр зверуину. Тот полез в сумку; руки у него тряслись.

– Все хорошо, – сказал Развияр, обнимая Яску. – Все хорошо. Тихо, все.

– Приходи, сытушка, – проговорила девушка, слабо улыбаясь. – Молока полна кружка…

– Я не думаю, что так уж хорошо, – сказал Лукс, поднося кружку к Яскиным губам. – Как думаешь, они нас потеряли?