В путь

Крузенштерну было тридцать два года, он недавно женился и вскоре должен был стать отцом.

Тяжело было надолго расставаться с семьей. Жена плакала и не хотела его отпускать. Но отступать он не собирался: наконец-то мечта всей его жизни начала осуществляться!

Прежде всего нужно было решить, кто будет командовать вторым кораблем. И Крузенштерн сразу вспомнил о своем верном друге — Юрии Федоровиче Лисянском.

Лисянский, так же как и Крузенштерн, был уже к этому времени капитан-лейтенантом. Так же как и Крузенштерн, он побывал за границей — правда, не столь долго и не столь далеко. Так же как и Крузенштерн, он считался одним из самых опытных и образованных молодых офицеров русского флота. Поэтому Крузенштерн не был уверен в том, будет ли Лисянский доволен, если его товарищ станет его начальником.

Он пригласил Лисянского к себе и спросил его напрямик:

— Хочешь поплыть под моим начальством вокруг света?

— Хочу, — ответил Лисянский не раздумывая.

— Хорошо, — сказал Крузенштерн. — Одним кораблем буду командовать я, а другим — ты.

Они вдвоем принялись подбирать моряков для своих кораблей. Но тут возникли новые затруднения: некоторые адмиралы заявили, что русские моряки не годятся для такого трудного плавания.

— Надо нанять английских матросов, — советовали они. — У англичан есть опыт и привычка. С нашими матросами дальше Балтийского моря не поплывешь. Пусть флаги на кораблях будут русские, а матросы — англичане.

Но Крузенштерн не соглашался.

— Какой же пользы мы добьемся, если на наших кораблях поплывут англичане? — возражал он. — Я видывал в море и русских и англичан и знаю, что русский моряк справляется с бурями не хуже англичанина, а порой даже лучше.

В конце концов ему удалось настоять на своем. Команды обоих кораблей он набрал из русских моряков. Только троих иностранцев пригласил Крузенштерн с собой в путешествие. И все трое были ученые: замечательный швейцарский астроном Горнер и два немецких естествоиспытателя — Тилезиус и Лангсдорф. Крузенштерн написал им письма, и они с радостью согласились принять участие в экспедиции.

Тем временем правительство дало экспедиции еще одно поручение: отвезти в Японию русского посла.

Япония, расположенная так близко от русских владений на Дальнем Востоке, была в то время русским почти неизвестна. Японцы не пускали к себе европейцев. Для одной только Голландии делали они исключение: голландские корабли имели право заходить в японский порт Нагасаки.

Россия тоже хотела добиться этого права для своих кораблей. Торговля с таинственной Японией сулила большие выгоды. Да и нужно было собрать сведения о таком близком и, по слухам, могущественном соседе. И русское правительство решило отправить на одном из кораблей Крузенштерна посла к японскому императору для переговоров об условиях будущей торговли.

Послом Александр I назначил камергера Николая Петровича Резанова.

Николай Петрович Резанов был тот самый вельможа, который женился на дочери купца Григория Шелехова, основателя Российско-американской компании. После смерти Шелехова он, его наследник, оказался одним из крупнейших пайщиков компании и был чрезвычайно заинтересован в предстоящей экспедиции. Он очень обрадовался возможности поехать с Крузенштерном: ему хотелось самому присмотреть за торговыми операциями.

Человек он был неглупый и понимал, что с пустыми руками ехать в Японию нельзя. По его настоянию Александр приказал приготовить подарки для японского императора.

Тут, кстати, вспомнили о том, что в России есть несколько японцев. К Алеутским островам, где жили русские звероловы, в 1793 году было принесено бурей заблудившееся японское рыбачье суденышко. Оно разбилось о береговые скалы, но рыбаков русские спасли. С Алеутских островов этих японских рыбаков перевезли в Иркутск и там поселили.

И вот теперь о них вспомнили.

— Нужно бы взять этих японцев с собой и отправить на родину, — говорил Резанов. — Этим мы докажем свое желание жить с Японией в дружбе, и японское правительство лучше нас встретит.

И в Иркутск помчались курьеры — за японцами.

Наконец оба корабля, предназначенные для экспедиции, прибыли на Кронштадтский рейд. Это были крупные парусные шлюпы — один в четыреста пятьдесят тонн, другой в триста семьдесят. Предстояло дать им имена. Крузенштерн решил назвать большой корабль, командовать которым будет он сам, «Надеждой».

«Всех моряков ведет в путь надежда», — говорил он.

А второй корабль, командовать которым поручили Лисянскому, назвали «Невой».

В Кронштадт начали прибывать моряки, будущие спутники Крузенштерна. Первым своим помощником на «Надежде» Крузенштерн назначил опытного моряка Макара Ивановича Ратманова. Лейтенантами были Федор Ромберг, Петр Головачев и Ермолай Левенштерн. Кроме того, на «Надежде» оказалось и два совсем молоденьких офицера: мичман Фаддей Беллингсгаузен и мичман Отто Коцебу. Никто тогда, конечно, не мог предвидеть, что именно этим двум самым младшим спутникам Крузенштерна предстояло в дальнейшем, много лет спустя, прославить свои имена и сделаться гордостью русского флота. Никто не подозревал, что придет время, когда Коцебу и Беллингсгаузен будут сами водить корабли вокруг света, а Беллингсгаузен к тому же откроет целый материк — тот Южный материк, который не удалось открыть Куку, — Антарктиду.

Лисянскому было разрешено самому выбрать себе помощников, и он взял на «Неву» двух лейтенантов — Павла Арбузова и Петра Повалишина.

Матросов Крузенштерн выбирал с особой осторожностью. Первое его условие заключалось в том, чтобы матрос ехал добровольно. В те времена русские матросы были крепостными и посылались на корабли большей частью против их желания. Крузенштерн знал, что такие матросы для трудного и долгого плавания не годятся. Он брал только желающих и даже назначил им жалованье — случай в крепостной России совсем небывалый! — сто двадцать рублей в год. Желающих оказалось очень много. Их всех осмотрел доктор Эспенберг, судовой врач «Надежды», и выбрал только самых здоровых.

Ученые Горнер, Тилезиус и Лангсдорф тоже приехали в Кронштадт. 10 июня 1803 года корабли начали торопливо грузить. Это было дело нелегкое и требовавшее немало времени: кроме запаса провизии на три года нужно было еще взять с собой товары Российско-американской компании и подарки для японского императора. Провизия состояла из нескольких тысяч бочек солонины и сухарей. Все остальное, необходимое для прокормления команды, Крузенштерн собирался покупать в разных портах по дороге. На Камчатку и на Аляску Российско-американская компания отправляла с Крузенштерном шесть тысяч пудов железа, спирт, ружья, порох и много другого груза. Все это к 6 июля было погружено в трюмы. Корабли могли бы уже выйти в море, но не хватало подарков, японцев и посла.

Посол Резанов прибыл только 20 июля. Он привез с собой подарки — огромные драгоценные зеркала в золотых рамах. Зеркала эти нужно было