Вдруг Ноэми представилась другая свадьба, невеста в жемчуге.

На утро свадьбы сестра получила серебряную шкатулку. Внутри лежали красивые разноцветные ленты и коралловое ожерелье. Рука Говарда на ее руке, янтарное кольцо… она этого не хотела, но она должна…

Это была… Агнес или Алиса? Ноэми не знала. Алиса, скорее всего, Алиса, которая думала о своей сестре.

О сестре.

Эта мысль заставила Ноэми вспомнить про Каталину, и она открыла глаза. Если бы они могли переговорить… Сказать друг другу хоть слово, чтобы привести в порядок нервы.

В комнате стало теплее, и Ноэми собралась снять свитер. Она повернула голову и увидела Вирджиля, стоящего рядом с кроватью.

На секунду ей показалось, что она ошиблась, что это Фрэнсис, должно быть, ей почудилось. Что Вирджилю делать в ее комнате после церемонии? Но тут Вирджиль усмехнулся, и всякие сомнения отпали – Фрэнсис никогда так издевательски не усмехался. Ноэми вскочила, собираясь бежать, но Вирджиль схватил ее за руку.

– Ну вот мы и снова вдвоем, Ноэми, – сказал он.

Хватка была крепкой, и девушка знала, что ей не высвободиться. Она вздохнула:

– Где Фрэнсис?

– Фрэнсис? Его воспитывают. Думала, мы не узнаем? – Он залез в карман и вытащил склянку с настойкой. – Ты глупая, это все равно не сработало бы. Ну, как чувствуешь себя, новобрачная?

– Опьяненной. Вы нас отравили?

Вирджиль убрал склянку обратно в карман:

– Нет. Это наш маленький свадебный подарок – немного афродизиака. Жаль, что Фрэнсис не сможет насладиться.

Ноэми вспомнила, что у нее есть бритва – лежит под матрасом. Только бы добраться до нее! Но рука Вирджиля все еще сжимала ее руку, и, когда она попыталась оттолкнуть его, он не сдвинулся с места.

– Я замужем за Фрэнсисом, – напомнила она.

– Его здесь нет.

– Но твой отец…

– Его здесь тоже нет. Как забавно, все сейчас так заняты. – Он склонил голову набок. – Фрэнсис – зеленый юнец без опыта, а я знаю, что делать. Знаю, чего хочешь ты.

– Ничего ты не знаешь, – прошептала Ноэми.

– Я тебе снюсь, и ты сама ищешь меня в снах, – снова усмехнулся он. – Жизнь кажется тебе такой пресной, Ноэми. Тебе нравится опасность, а дома, в Мехико, тебя заворачивают в мягкие ткани, чтобы ты не разбилась. Но ты ведь хочешь разбиться, не так ли? Ты играешь с людьми и надеешься, что у кого-то хватит смелости сыграть с тобой.

Это не было вопросом, и Вирджиль не ждал ответа. Его губы накрыли ее. Она не сопротивлялась – у нее просто не было сил. Вирджиль прав, ей нравилось играть с людьми, она наслаждалась флиртом, и все суетились вокруг нее, потому что она Табоада, но иногда тьма окутывала ее сердце, и ей хотелось отпрыгнуть, как кошке.

Игра была ее частью, но та самоуверенная, подчас жестокая Ноэми была не она.

Должно быть, она произнесла это вслух, потому что услышала смех Вирджиля:

– Не ты? О нет, конечно же ты. И дело тут не в том, что я тебя провоцирую.

– Нет…

– Нет? Ты хочешь меня, ты обо мне мечтаешь. И мы с тобой понимаем друг друга. Признайся себе в этом, наконец. Под всеми слоями приличия ты просто сгораешь от желания.

Ноэми дала ему пощечину, но это ни к чему не привело. Последовала краткая пауза, он поймал ее лицо в ладони, потом пробежался пальцами по шее, щекоча. Ноэми ахнула в разрушительном, похотливом удовольствии.

Плесень в углу комнаты начала расплываться, теперь она была пронизана золотистыми венами. Вирджиль пытался поднять ее юбки, коснуться бедер, и Ноэми запаниковала.

– Подожди! – сказала она, останавливая его.

– Нечего ждать, проказница. – Он тяжело дышал, распаляясь все больше.

– Платье! – Ноэми надеялась выиграть время. – Помоги мне снять платье.

Вирджилю это понравилось. Он стянул с нее свитер и бросил на кровать, затем откинул волосы с ее затылка, собираясь заняться пуговицами, а Ноэми лихорадочно пыталась найти выход…

Уголком глаза она заметила, что плесень, еще больше увеличившись в размерах, стала стекать на пол. Рисунок из золотых треугольников превращался в ромбы, потом в вихри. Было такое ощущение, словно кто-то прижал к ее лицу огромную ладонь, пытаясь задушить.

Она не выберется из этого дома. Глупо было думать об этом. Потом мелькнула другая мысль: желание покинуть дом – ошибка. Теперь она хотела стать частью всего этого, хотела стать частью этого странного симбиоза. Хотела быть с Вирджилем.

О нет…

Вирджиль расстегнул верхние пуговицы, щекоча спину, его увлекала игра.

О нет…

Она давно уже могла уйти из этого дома. Нужно было уйти в самом начале, когда она почувствовала первое волнение, но оно и возбуждало, ведь так? Проклятие, призраки… Помнится, она с энтузиазмом рассказала об этом Фрэнсису: тайна, которую нужно разгадать.

И все время – это тошнотворное притяжение.

А почему бы и нет?

Почему нет?

Хочу…

Ее тело теперь было горячим, а плесень все стекала на пол – образовала целую лужу в углу. Лужа была черной – она напоминала черную желчь, которую Говард выплеснул ей в горло, и это вызвало отвращение. Во рту появился отвратительный привкус, Ноэми подумала о Каталине, подумала об Агнес и Рут, о всех этих ужасных вещах, произошедших с ними. Теперь дом хочет сделать это и с ней.

Она оторвала взгляд от мерцающей плесени и со всей силы ударила Вирджиля между ног. Не ожидая этого, он споткнулся о сундук у изножья ее кровати и упал, а Ноэми мгновенно выхватила спрятанную под матрасом бритву.

Сжав ее, она взглянула на Вирджиля. Видимо, он ощутимо ударился головой, глаза его были закрыты. Ну что же, ей повезло. Она склонилась над ним и потянулась за настойкой в кармане. Нашла склянку, открыла, сделала глоток и вытерла рот тыльной стороной ладони.

Эффект был мгновенный. Волной подступила тошнота, руки задрожали, склянка выпала из рук и разбилась. Схватившись за край кровати, Ноэми учащенно задышала. Боже мой… Она сейчас потеряет сознание. Чтобы прийти в себя, сильно укусила себя за руку. Сработало…

Лужицы плесени на полу таяли, как и туман в ее голове. Ноэми надела свитер, убрала бритву в карман, а в другой засунула зажигалку.

Она посмотрела на Вирджиля, все еще лежавшего без движения, и подумала вонзить ему в голову бритву, но руки дрожали, и сильнее было желание побыстрее сбежать от него.

Нужно забрать Каталину. Нельзя терять ни минуты.

Ноэми неслась по темному коридору, придерживаясь одной рукой о стену. От тусклых электрических лампочек было мало толку, они то гасли, то снова зажигались, но ноги несли сами. «Быстрее, быстрее», – повторяла Ноэми самой себе.