В дверь постучали.

– Даже не думай. – Кареглазый кудрявый Барт погрозил мне пальцем.

Я пожала плечами и как можно выразительнее посмотрела на него. В самом деле, пытаться выбраться из дома, в котором с десяток спящих вампиров и еще один бодрствующий? Да что он обо мне думает?

– Кого принесло на ночь глядя. Сидишь молча, а то вырву глотку.

Я снова пожала плечами. Для меня оставалось загадкой, почему он этого не сделал до сих пор. Разве только… Разве только был сыт. Чудесный цвет лица говорил в пользу этой страшноватой теории.

– Ошиблись дверью, да, живая?

Я кивнула, и он хмыкнул, обнажая свои и без того не слишком скромные клыки.

– Поучаствуй в разговоре-то, а?

– Ой, Барт, ты меня прости. Такая невежливость с моей стороны, дурное воспитание.

Он едва заметно улыбнулся:

– Сама понимаешь, я бы тебя отпустил. Но ты же ведь помчишься к своему придурку, растрезвонишь, где мы. А нам здесь хорошо, уезжать не хочется. Представляешь, сколько мороки с ящиками жизнеобеспечения?

– С гробами? – тяжело вздохнув, переспросила я.

Барт встал с места и прошелся туда-сюда.

– Наверное, тебе легче воспринимать это как гроб. А меня – как вампира.

Я вскинула на него взгляд:

– А ты кто есть-то? Основатель Лиги Справедливости? Или Джон Константин?

Голову немного повело, прямо как тогда, во время разговора с Максом.

Барт заулыбался совсем широко:

– Всегда просто смотреть на мир с одной позиции.

– Да нет, ты не прибедняйся, лапуля. Давай я еще на мир с твоей позиции посмотрю. Потом с позиции этого чертового предателя. Кстати, если ты меня отпустишь, я просто по-тихому смотаюсь куда-нибудь. Даю тебе честное слово. Потому что, знаешь, нечего уж секретность разводить. Меня сюда Макс послал.

Барт наконец замер на месте и бросил на меня оценивающий взгляд:

– Макс?

– Представь себе. Видно, я слишком часто называла его предателем. Решил, что догадалась. Короче. Ты меня отпускаешь – и я пропадаю. Грейсону скажешь, что сожрал целиком.

Барт вдруг расхохотался, а потом сразу закрыл лицо руками. Если бы я писала книжку, то показала бы так крайнее, почти запредельное отчаяние и усталость. Впрочем, я же никогда не писала ничего художественного. Да и вообще писала мало, за исключением эссе.

– Нет, я не против. Устрой сцену и впади в истерику. – Язык я прикусила почти моментально. Не мои, чужие слова, против воли рвущиеся из горла.

Барт сделал глубокий вдох, и я вдруг заметила, что на длинной красивой шее заходится в истерике пульс. Закрыла глаза, решив, что это галлюцинация – с какой же частотой должно биться сердце? Подняла ресницы. Посмотрела на Барта. На шею. Тут же велела себе успокоиться. Парень, судя по всему, был поживее меня. «Живой» называл в насмешку, де, я же сверхживой, у меня пульс – пятьсот ударов в минуту.

Я так удивилась открытию, что не поняла сначала, что в дверь стучат снова. На этот раз, правда – три, пауза, два, задержка, снова три.

– Это что еще за цирковые номера? – Барт уставился на меня.

А я никак не могла заставить себя просчитать варианты. Если Макс – предатель, то зачем пришел и стучит, как условлено? Если не предатель, то каким образом прислал меня в вампирское гнездо? По ошибке, что ли? Таких совпадений просто не бывает.

– Сидим молча, – отозвалась я.

– Нет, дорогая. Не сидим, – с этими словами непонятный моей логике Барт пошел открывать, а я навострила уши и зачем-то подумала о капельке удачи. Огнестрельного оружия поблизости не было, а до комендантского часа оставалось несколько минут. Предатель, не предатель, а будем мы с Максом на том свете вместе, причем очень скоро. На этот раз сердце отдалось таким стоном, что я сложилась пополам, напряженно гадая, что же со мной не так.

В прихожей раздался выстрел, потом – звериный рык. Я вскочила с места, так и не справившись с болью; в этот момент Барт втащил в гостиную сопротивляющегося, но, к счастью, вполне живого Макса.

– Совсем озверел. Роксана, кинь пакет.

Я окаменела. Барт швырнул Макса ко мне, да так, что тот половину комнаты пролетел в прямом смысле этого слова. Но я смотрела не на нашего предводителя, будь он десять раз неладен, а на вампира. Тот истекал кровью, причем довольно быстро.

– Даже не думай. Я все равно успею сломать вам шеи. – Я подпрыгнула на месте, потому что эти слова Барт сказал мне на ухо, хотя за мгновение до находился метрах в десяти от меня.

– Пожалуйста, пожалуйста. Ты сам отнял сумку, она на столе стоит.

Макс наконец поднялся на ноги и посмотрел на меня, прищурившись:

– Заманила. А я-то, дурак, поверил.

Барт, только что разодравший зубами пакет, не выдержал и начал хохотать. Поперхнулся, расплескал всю кровь и аж пополам согнулся. Как я пару минут назад. Зеркалил как будто.

– Ну да, Макс, я во всем виновата. И ящики жизнеобеспечения самолично перетаскала все. За полтора часа.

– Какие я… – Он прервался на полуслове и настороженно заозирался по сторонам, сделавшись похожим на загнанного зверя.

– Представь себе, пока мы с ней коротали время, она в предатели записала тебя. Решила, что ты ее сюда послал. С тем, чтобы избавиться от свидетеля.

Макс бросил на меня мрачный взгляд исподлобья.

– Да-а-а, – протянула я. Душу грызли кошки. – А тут все практически радужно оказалось. Весельчак Барт, ящики жизнеобеспечения вместо гробов, пульс… – Я остановилась, но не вовремя; кровосос уставился мне прямо в глаза.

– Пульс? – переспросил он.

Я поглядела на его ногу. Видимо, чужая кровь помогла. Во всяком случае, умирать он перестал.

– Пульс, – кивнула я. – Учащается. Когда вижу Макса.

Барт рассмеялся, а Макс фыркнул.

– Вот что, живая, ты слишком умная какая-то. Валите отсюда оба, чтобы духу вашего тут не было. Я поговорю с Мег о том, чтобы ты вела переговоры. Глядишь, и решим что-нибудь.

Я бросила взгляд на Макса. Он, видно, по привычке, дернул меня наверх.

– Серьезно? Отпускаешь?

– Валите оба. – Барт оперся на стену. – И игрушки забирайте. На вашем месте я бы поспешил, гробы откроются через три с половиной минуты.

Я, как ошпаренная, метнулась за сумкой, Макс схватил два пистолета, обернулся, но я тут же пнула его в колено и поволокла к выходу.

Улица освежила легкие вечерней прохладой.

– Камеры жизнеобеспечения? Пульс? – Макс шагал так быстро, что уже было неясно, кто кого тянет. – Что за чертовщина? Откуда в доме Лойда вампиры?