Мы привыкли называть Калининград анклавом. Но для России это не анклав. Анклав — это часть территории одного государства, полностью окруженная территорией другого государства. Калининград — российская территория, которая окружена Европой. Так что он — европейский анклав, а для России — эксклав, то есть часть нашей страны, оторванная от основной территории. Вот такая получается лингвистическая тонкость.

Исторически наш Калининград до решения Потсдамской конференции 1945 года величался Кёнигсбергом и был центром немецкой провинции Восточная Пруссия. Кстати, именно Пруссия огнем и мечом в свое время объединила все немецкие княжества. Поэтому, как понимаете, изначально это совсем не российская территория, а наше приобретение по итогам Второй мировой войны.

После распада СССР, когда в условиях глубокого кризиса российский эксклав оказался экономически и фактически отрезан от «материковой» России, остро встал вопрос о статусе Калининградской области. В регионе, исторически имевшем самые тесные связи с Европой, широко обсуждались идеи его присоединения к Германии, Польше или Литве. И странно было бы, если бы кто-то не хотел присоединить к себе Калининград со всеми его уникальными богатствами: 90% мировых запасов янтаря, большие запасы редкой легкосернистой нефти, угля и каменной соли! Например, еще в 1987 году глава правления Deutsche Bank Вильгельм Кристианс предлагал Николаю Рыжкову — премьер-министру СССР — дать Калининграду статус «самостоятельной особой зоны», а калининградская партноменклатура, кинувшаяся после распада КПСС в бизнес, буквально затаскивала в начале 1990-х немцев на территорию, создавая многочисленные совместные предприятия.

И что из всего этого следует? Да только то, что вопрос судьбы, принадлежности и сохранения Калининградской области в составе России — это вопрос не исторический и не риторический, и решаться он должен каждый день. Включая механизмы экономических связей, социальной поддержки, миграционной политики, решения проблем с обеспечением свободного передвижения калининградцев через территорию Европы в Россию и обратно.

Для того чтобы решить наиболее острые вопросы социально-экономического развития Калининградской области (в первую очередь поддержание определенного экономического потенциала и уровня жизни населения, насыщения региона необходимыми товарами и услугами в условиях изоляции от основной территории страны), еще в сентябре 1991 года гайдаровское правительство создало свободную экономическую зону «Янтарь». В 1996 году вместо нее появилась Особая экономическая зона (ОЭЗ), которая работает до сих пор. Я постоянно был в курсе дел этой зоны — сначала как советник президента по правовой политике, потом как вице-премьер, ответственный за регионы.

Но внешнеполитические и внутриполитические условия очень сильно меняются, Калининградская область остается козырной картой в разного рода геополитических пасьянсах, а потому одной ОЭЗ недостаточно для обеспечения ее прочной связи с Россией. Тем более что процессы экономической интеграции Калининградской области с Балтийским регионом и Евросоюзом продолжают активно развиваться, несмотря на то что отношения России с Европой в последние годы стали более напряженными.

Я считаю, что гарантией сохранения Калининграда в российской юрисдикции и усиления его роли как нашего форпоста в Европе могло бы стать принятие федерального конституционного закона об изменении статуса области. С его помощью нужно придать ей статус территории федерального значения. Для реализации такого решения не требуется менять Конституцию России, потому что в части 5 статьи 66 мы заложили норму, согласно которой статус субъекта Российской Федерации может быть изменен федеральным конституционным законом.

Суть идеи в том, чтобы изменить принципы организации государственной власти и местного самоуправления в регионе таким образом, чтобы глава Калининградской области имел гораздо больше полномочий, чем прочие губернаторы у себя на месте, но при этом был бы сильнее зависим от центра.

Губернатор должен обязательно назначаться президентом и одновременно быть его полномочным представителем в регионе. Такой статус позволяет губернатору области координировать деятельность силовиков, территориальных органов федеральных министерств, обеспечивать федеральный контроль в финансовой сфере, то есть выполнять функции «инструмента федерального вмешательства» в дела Калининградской области. Губернатор должен иметь право назначать глав районов области, а местные руководители силовых структур должны быть по должности заместителями министров соответствующих федеральных министерств и ведомств.

Закон должен дать возможность устанавливать на территории области временные изъятия из общефедерального экономического (налогового, таможенного, бюджетного) законодательства. Кроме того, как форпост, Калининград мог бы получить право раньше, чем Россия в целом, подключаться в качестве ассоциированного участника к процессу расширения Европейского союза (на основе международных договоров и соглашений Российской Федерации, а также соответствующего федерального законодательства).

Есть еще много мер и идей, как поддержать и удержать стратегически важный для России эксклав. Но главное, что многое меняется в лучшую сторону. Осталось вот только закон принять!

Начал я свою историю о Калининграде с геополитики, а закончу рассказом о человеке.

На волне первых лет демократии главой Калининградской области просто не мог не стать какой-нибудь энергичный доктор экономических наук, профессор, ученый. Ну, так получилось, что таким ученым, пришедшим во власть, стал Юрий Семёнович Маточкин. Он был, кстати, моим коллегой, народным депутатом РСФСР. Мы с ним в самом начале 1990-х были в очень хороших отношениях, много общались, обсуждали все эти вопросы с особым значением региона для России и созданием СЭЗ «Янтарь». И мне казалось, что по многим позициям — экономическим, политическим, правовым — мы были с ним на одной волне.

Но потом, когда заработала свободная экономическая зона, появились беспошлинные товары, таможенные коридоры, налоговые льготы, Юрий Семёнович вдруг расхотел действовать с оглядкой на центр. Начались коррупционные истории, чуть ли не вся экономика ушла в тень, а на все наши попытки вразумить руководство области и навести порядок ответом были демарши в стиле, что Шахрай хочет задушить свободную экономику и превратить Калининград в военный форпост.

В общем, когда подоспело время губернаторских выборов в Калининградской области, я решил, что надо бы сделать так, чтобы Юрия Семёновича народ не переизбрал. На тот момент у меня была куча свободного времени, потому как я был в какой-то своей очередной отставке. Так что собрал свою команду и стал думать над ситуацией.

Главный вопрос — а кого поставить кандидатом? Часть моей команды уговаривала, чтобы я сам пошел, дескать, вице-премьером был, так чего бы областью не поруководить? Но я все-таки отказался. Вернее, отшутился: я на Кавказе родился, в Ростове учился, а в Калининграде для меня слишком холодно.

В итоге нашел подходящего кандидата — Леонида Горбенко, начальника Калининградского рыбного порта. Полная противоположность Маточкину: не рафинированный ученый-экономист, а этакий сам-себя-сделавший российский рыбопромышленник — серьезный, хозяйственный, деловой, крепко стоящий на земле. У него в порту чуть ли не по линейке траву подстригали. Заборы ровные, бордюры покрашены, травка зеленая, корабли ходят, рыбу ловят, зарплату вовремя платят, еще и зоопарк частный. Ну, одно слово — хозяин. Встретились, поговорили.