litbaza книги онлайнФэнтезиЖемчуг проклятых - Маргарет Брентон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 103
Перейти на страницу:

— Дядюшка очень добр и щедр со мной.

Лицо Лавинии вытянулось.

— По крайней мере, был до последнего времени, — поправилась Агнесс, смахивая долетавшие из фонтана капли. — А теперь мне стыдно, что я ему родня. Когда Милли Билберри, ну, то есть миссис Лэдлоу, попала в беду, он повел себя не как джентльмен…

— Что случилось?

— У Милли будет ребенок от Эдвина Лэдлоу, но теперь-то они поженились, так что все по-честному. Я им даже свадебный торт испекла, — сказала Агнесс с некоторым вызовом. — А Холлоустэп и его дружки решили сжить их со свету…

— Да причем здесь скучная моль Билберри? — остановила ее леди Мелфорд. — Расскажи про мистера Линдена. Почему он повел себя не как джентльмен?

— Как священник он должен был остаться и защитить их. А он просто исчез.

— То есть, как исчез? На твоих глазах?! — на лице леди Мелфорд появилось странное выражение одновременно неверия и счастья.

Но Агнесс, погруженная в свои заботы, не заметила этого и грустно пояснила:

— Вскочил на коня и был таков.

— А.

Леди Мелфорд прошлась вокруг фонтана, не замечая, как розы цепляют и рвут кружевные оборки ее платья.

— Я надеялась, что ты навестишь меня просто так, Агнесс. А ты, оказывается, пришла по делу, — возмущалась она. — Пока мистер Линден отсутствует, защищать их придется мне — так по-твоему? А если я не захочу?

— Лавиния, вы должны.

— Ах, только не заводи речь о долге. Ненавижу это слово. Если ты прочитаешь «Отче наш» наоборот, я ничего не буду иметь против. Но долг — нет уж, только не под моей крышей. Ты, вообще, знаешь, что миссис Билберри говорит обо мне? Какие слухи распускает? И хорошо бы только обо мне, но о моих родителях!

Леди Мелфорд встала напротив нее и сверлила ее взглядом, но Агнесс упрямо молчала. Наконец раздался вздох.

— Что ж, добивать падших — занятие утомительное. Нужно слишком низко нагибаться. Я могла бы помочь Милли. Если, конечно, моя дорогая девочка меня попросит.

«Если попросит правильно» — догадалась Агнесс.

Ей вспомнился обреченный взгляд Милли, усталая покорность, вскипающая отчаянием, когда становится ясно, что весь мир действительно против тебя и кроме пинков ждать от него, в сущности, нечего. Тот же взгляд, какой проскальзывает у Мэри. Ей хотелось рассказать обо всем Лавинии, но она не посмела.

Лавиния не захочет это услышать.

Она захочет услышать лепет.

И Агнесс залепетала:

— Ах, пожалуйста, пожалуйста, Лавиния! — она надула губки и умоляюще сложила руки. — Неужели вы сделаете это для меня? Неужели сделаете?

По тому, как леди Мелфорд смягчилась и ласково погладила ее по щеке, Агнесс поняла — получилось! А заодно и то, что детство уже закончилось. Наверное, закончилось давно, но Агнесс почувствовал это только сейчас.

Маленькой девочке едва ли удастся так хорошо себя сыграть.

— Я все для тебя сделаю, Агнесс. Возвращайся домой и ни о чем не тревожься. А мне надо подумать.

5.

«У Милли будет ребенок от Эдвина Лэдлоу, но теперь-то они поженились, так что все по-честному…»

Какой у Агнесс нежный голосок.

Наверное, такие голоса у ангелов.

Или у Добрых Соседей.

У фейри…

У фейри, которые никогда не показываются простым смертным. Тем, кто родился без дара видеть их… Тем, кто родился без капельки волшебной крови, заблудившейся в человеческой.

А некоторым повезло родиться наполовину фейри. Они видят. Они чувствуют. Они в любое мгновение могут ступить на Третью Дорогу, меж папоротников в холмы, в мир волшебства… И, отбросив этот дар, предпочитают тернистый путь добродетели.

Черт бы тебя побрал, Джеймс Линден, вместе с твоей добродетелью!

Это доброе пожелание, Джейми, любимый. С чертом тебе было бы веселее, чем теперь. Особенно если учесть, что много веков люди путали чертей и фейри.

Если бы я знала, кому помолиться, чтобы ты вернулся на Третью Дорогу и снова был счастлив, как когда-то. Ты же был счастлив. Я знаю. Я видела.

Мы были счастливы.

Мы могли бы быть счастливы и сейчас, все эти годы, если бы ты не предал меня, если бы ты все не погубил.

Будь он проклят, твой отец.

Лавиния закрылась в своей комнате и приказала, чтобы ее не беспокоили. Исключение — только для мисс Тревельян. Мысленно добавила: «И для пастора Линдена, но он все равно не пожелает меня беспокоить…»

Она знала, что не выдержит и опять будет плакать. А ведь жесткосердечная и надменная леди Мелфорд никогда не плачет. У нее нет сердца, нет души, нет в глазах источника слез, зато есть красота и много, много, много денег. И эта проклятая коллекция античной скульптуры и непристойностей. Воспоминаний о прошлом и ледяное черное ничто вместо будущего.

«У Милли будет ребенок от Эдвина Лэдлоу, но теперь-то они поженились, так что все по-честному…»

Лавиния даже не помнила эту Милли. Наверняка такое же ничтожество, как и ее матушка. А жениха ее и вовсе не знала.

Быть может, если бы эту новость принес ей кто-то другой, она бы отмахнулась, как от навозной мухи, и тут же забыла. Да никто другой и не осмелился бы говорить с ней об этих отвратительных Билберри. Никто, кроме Агнесс.

Но Агнесс приходила оттуда…

Из пастората. От него.

И поэтому ее слова так разбередили Лавинии душу.

…Может быть, если бы Лавиния была чуть смелее, а Джеймс — чуть менее порядочным, или если бы он питал к ней чуть больше страсти, а она не так цеплялась за принципы, или если бы им просто повезло, — или не повезло? — но кто-нибудь мог бы сказать: «У Лавинии будет ребенок от Джеймса Линдена, но теперь-то они поженились, так что все по-честному…»

Их ребенку сейчас было бы — сколько? Лет семь или шесть. Мальчик или девочка? Лавинии представлялась девочка. Но Джеймс наверняка был бы рад мальчику. Темные волосы, тонкое личико, светлые глаза.

Леди Мелфорд никогда не собиралась становиться матерью. Даже если бы случилось чудо и Генри смог… Все равно — от таких, как он, нельзя рожать детей.

Но то леди Мелфорд.

Лавиния Брайт была совсем другим человеком. Ведь она не побывала замужем за Генри Мелфордом. Лавиния Брайт была влюблена и хотела ребенка от своего возлюбленного. Быть может, ребенок унаследовал бы его дар, его прекрасный дар… От которого Джеймс отказался. Отшвырнул драгоценность, как что-то ненужное. И придушил себя для верности белым ошейником.

И ее он тоже отшвырнул, как что-то ненужное.

А ведь когда-то, просыпаясь по утрам, Лавиния чувствовала себя счастливой только от мысли о том, что сегодня она увидит Джейми. И лучшим часом был предзакатный час, когда они уединялись в старом гроте. Они целовались до боли в губах, пока не начинали задыхаться, и Джеймс впечатывал Лавинию спиной в стену, на которой еще оставались украшения-ракушки, и это было больно, но эта боль плотно сливалась с ощущением жара его тела, стука его сердца, прикосновения его рук и губ. От него пахло его одеколоном, обычным джентльменским набором нот — нероли, птигрейн, розмарин, лаванда — но сквозь запах одеколона пробивался аромат свежей зелени и чего-то чистого, как родниковая вода, и Лавиния знала: так пахнет сам Джейми, его кожа, его существо. Целуясь и млея, они сползали по стене и ложились на пол, и рука Джеймса гладила ее ноги сквозь плотную ткань, и иногда соскальзывала за край юбки, касалась чулка, внизу, на щиколотке, и Лавиния замирала от жара его пальцев и сладости этого чувства, от страха и надежды.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?