– И мне пора набраться мужества, так?

– Расскажи правду. Расскажи обо всем, что с тобой произошло.

– Это никому не нужно. Я сам провел на допросах тысячи часов. И не помню, чтобы мне хоть раз захотелось услышать чью-то историю, что бы это ни означало.

– Грант…

– Я хотел услышать нечто, что позволит мне раскрыть преступление. Посмотри мне прямо в глаза и скажи, что я не прав!

Этого Софи сделать не могла.

– Наша работа – это не поиски истины, – продолжил ее напарник. – Нам просто нужен кто-то, кого мы можем показать окружному прокурору и бросить на съедение. Закон восстановлен. Жители успокоены. Я же знаю, как это все происходит, так же как и ты.

Грант смотрел через плечо своей коллеги в отверстие между дверью и дверной рамой. Естественно, он видел патрульную машину.

– Я знаю, что тебе здорово досталось, – начала Софи. – Знаю, что у тебя на глазах происходили вещи, не имеющие никакого объяснения. И я даже не спорю с тем, что ты сказал. Но время настало. Ты ведь это понимаешь, да? А разве ты не понимаешь, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе?

Мортон-младший взглянул на Пейдж и на отца.

– Я так же, как и ты, хочу, чтобы это все наконец закончилось.

– Тогда давай закончим.

– Не пойдет. – Из комнаты прозвучал голос Пейдж, и все повернулись в ту сторону. – Расскажите-ка мне, как все это будет выглядеть, Софи? – Сестра Гранта сделала шаг к его напарнице и отошла от очага. – Вы появитесь в участке в сопровождении нас троих. Мы все подойдем к стойке, за которой будет сидеть усталый юнец, которому не повезло вытянуть короткую соломинку и который практически спит, потому что за окном утро субботы. Он отрывается от своего судоку[31] и видит вас, стоящую рядом с тремя подозреваемыми в наручниках. Ведь мы же будем в наручниках? Я не знаю, что вы думаете по этому поводу. А потом Грант делает шаг вперед и говорит: «Я пришел, чтобы признаться в преступлении…» И что дальше? В чем он должен признаться? В чем его вина?

– Никто не говорит, что он, или вы, или ваш отец в чем-то виноваты, – возразила Бенингтон.

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что умер человек. Умер в вашем доме. Потому что произошла вся эта хрень, за которую нужно отвечать.

– А если ответов нет? Или они не подходят под ваши условия?

– Как я уже сказала вашему брату, вы можете рассчитывать на мою полную поддержку.

Продолжая двигаться в сторону Софи, Пейдж опустила руку в карман своего серого пальто.

– Простите, – сказала она, – но для моей семьи этого недостаточно.

Бенингтон абсолютно не ожидала того, что случилось в следующий момент, и поэтому не смогла вовремя среагировать.

Только что перед ней стояла Пейдж.

И вот эта женщина уже целится в нее из пистолета.

Первым заговорил Грант:

– Пейдж…

– Она думает, что это сделал ты. Или я, – ответила сестра.

– Сделал что?

– Убил Дона.

– У нее и в мыслях этого нет. Опусти пистолет.

– Я действительно так не думаю, – сказала Софи. Ее сердце колотилось, как сумасшедшее. Горло чуть не перехватил спазм.

– Я вам не верю.

Мортон поймал взгляд напарницы.

– Прошу тебя, ничего не делай. Позволь мне самому разобраться.

Он сделал шаг в сторону сестры.

– Мы уезжаем, Грант, – сказала та.

– Пейдж…

– С меня довольно. Я две недели провела пленницей в своем собственном доме, чтобы все вот так закончилось? Чтобы со мной обращались как с преступницей?

– Опусти пистолет.

– Я не сделала ничего дурного.

Джим Мортон начал медленно, со скрипом, подниматься на ноги.

– Не надо так, детка, – произнес он. – Это я во всем виноват.

– Прекрати, папа. Грант, забери у нее оружие, – распорядилась Пейдж.

– Пейдж, если ты будешь угрожать офицеру правопорядка, тебя застрелят. Опусти… – начал уговаривать брат.

Софи увидела это за мгновение до того, как все полетело в тартарары.

Все замерли.

Последовала немая сцена.

Напрягшийся Грант, с губами, сложенными в трубочку, чтобы произнести звук «О» в слове «Опусти», и наклонившийся в сторону сестры. Уже приподнявшийся на кончиках пальцев, как будто собрался положить всему этому конец.

Джим, стоящий возле дивана и не сводящий глаз с Пейдж.

Сама Софи, с языком, уже коснувшимся неба, чтобы выкрикнуть слово «НЕТ!», потому что только что краем глаза увидела узкий мазок голубизны в глубине кухни, позади мушки «Смит-энд-Вессона».

Она опоздала.

Пейдж все еще стояла с оружием, нацеленным в грудь Бенингтон, повернув голову к Гранту, а ее лицо уже искажалось гримасой боли от того, что пуля вошла сквозь ребра в ее правый бок.

Звук выстрела Тодда заполнил хижину.

Софи почувствовала запах порохового дыма.

Пейдж уронила пистолет и покачнулась.

Ее ноги подломились.

Боб заорал на всех, чтобы они легли на пол, раскинув руки в стороны.

Пейдж, с прикрытыми глазами, опустилась на пол. У нее было такое выражение лица, словно она пытается примириться с тем, что только что произошло.

Грант встал на колени возле сестры. Он вновь и вновь повторял ее имя, а она лежала на прогнившем полу, с открытыми глазами, в уже успевшей собраться луже крови, струйка которой текла, извиваясь, по неровному полу в сторону Софи.

Которая так и не достала оружия.

И вообще не пошевелилась.

Сквозь весь этот хаос по комнате шагал Тодд, который по пути толкнул Джима обратно на диван.

Много крови.

Слишком много.

Боже!

Боб обошел диван.

И закричал на Гранта, чтобы тот лег на пол, иначе он застрелит его так же, как сестру.

Мортон-младший поднял руку.

На этот раз Софи видела, как это произошло. Как это происходило. И могла помешать. Может быть. Нет. Не может быть, а точно. Она могла помешать, застрелив Гранта. Она на дюйм вытащила свой «Глок» из кобуры, положила палец на предохранитель, но не обнажила ствол.

Она просто стояла и смотрела, как Грант выстрелил в приехавшего к ней на подмогу полицейского и бросился вперед, обрушившись на него, как десница Господа.