Минни играет на подвальном этаже в какой-то футбол без правил с Клиф-Стюартами. Заглянув в комнату, я бросаю невзначай:

– Отъеду ненадолго по делам. До скорого!

– Дай очки! – тут же кидается ко мне Минни, углядев винтажные «Миссони». – Да-а-ай!

– Минни, мы не кричим «дай», – говорю я строго.

– Можно? – исправляется Минни. – Мо-о-ожно!

– Нет, милая. – Я целую ее в щеку. – Это мамины.

– Мо-о-ожно! – Минни пытается их сорвать.

– У тебя же есть… – Покрутив головой, я нахожу ее игрушечную сумочку. – Вот.

Минни кривится презрительно.

– Не модно! – выговаривает она четко и швыряет сумочку на пол.

Мамочки. Ничего себе заявления. Я переглядываюсь со Сьюз, и мы потрясенно хихикаем.

– Я ее этому не учила.

– Я тоже!

Я оборачиваюсь на Клемми – та носится в жилетке, нахлобучив на голову какую-то юбочку Минни. Дети Клиф-Стюартов даже слова такого не знают – мода.

– Это Ора! – осеняет меня. – Ее дурное влияние. Так и знала!

– Почему сразу Ора? – вступается Сьюз. – Мало ли кто?

– Больше некому. Минни, сумочка модная. – Подобрав аксессуар с пола, я вручаю ее дочери. – Это вечная классика. И мы не бросаемся сумками, даже если они потеряли актуальность.

– Куда ты едешь? – Сьюз окидывает меня взглядом. – Хорошие туфли.

– Собралась наконец поискать папиного приятеля.

– Ты в курсе, что пресса еще не рассосалась?

– Да, – беззаботно киваю я. – Это ничего. Я их просто… проигнорирую.

Сьюз присматривается внимательнее.

– Бекс, ты что, волосы завила?

– Нет! Ну так… чуть-чуть. Для объема. Нельзя?

Сьюз вглядывается в мое лицо.

– И ресницы искусственные приклеила?

– Парочку, – смущаюсь я. – Что за допросы с пристрастием? Все, мне пора в дорогу. Пока!

Я взбегаю на первый этаж. У порога делаю три глубоких вдоха – и открываю входную дверь. Поехали. Селебритивилль, я иду к тебе!

На меня тотчас накатывает шумовая волна.

– Бекки! Бекки-и-и! Сюда!

– Бекки, вы разговаривали с Лоис?

– Вы общались с полицией?

– Бекки! Посмотрите сюда!

Боже. Толпа репортеров выросла раза в два. От входной двери метров двадцать до ворот – высоких, решетчатых, с коваными завитками – и из каждой щели между прутьями на меня таращится объектив. В первую секунду мне хочется тут же спрятаться обратно за дверь, но все, уже поздно. Я вышла.

Когда на тебя направлено столько камер, сфотографировать могут в любой миг. Нужно делать все красиво. Втянув живот и выпрямив спину, я медленно иду к машине, стараясь не обращать внимания на выкрики.

– Бекки, дадите нам интервью? – спрашивает раз за разом кто-то из репортеров.

– Я просто еду по делам, – отвечаю я, откидывая волосы за спину. – Спасибо.

Мне удается вытащить из кармана ключи от машины одним плавным движением. Открываю дверцу – постаравшись скрестить ноги, как Виктория Бекхэм, – и сажусь за руль. Закрываю дверцу, выдыхаю. Все. Готово.

Хотя… А вдруг у них не получилось приличных снимков?

Может, нужно было подойти ближе к воротам? Или двигаться медленнее?

Это мой единственный шанс попасть на страницы мировой прессы с фото, которое станет для меня визитной карточкой, предметом обсуждения и началом карьеры голливудской стилистки. Наверное, имеет смысл пройти заново.

После тяжкого секундного раздумья я открываю дверцу и выхожу – призвав на помощь всю свою грацию. Демонстративно не глядя на фотографов, я шагаю к торцу подъездной дорожки и внимательно осматриваю зеленую изгородь.

– Бекки! Бекки-и! Сюда!

– Без комментариев, – отвечаю я, поправляя локон. – Никаких интервью, извините. Я просто занимаюсь своими делами.

Сняв очки, я втягиваю щеки и слегка надуваю губы – мое самое фотогеничное выражение лица. Поворачиваюсь несколько раз туда-сюда с опущенными руками. Может, открыть ворота, чтобы все разглядели мои туфли? Я щелкаю пультом, и ворота начинают медленно раздвигаться.

– Бекки! – Репортерша тычет в меня микрофоном. – Шарон Таунсенд, Эн-би-си. Пару слов о том, как вы поймали Лоис на краже!

– Пожалуйста, уважайте мою частную жизнь. Я просто занимаюсь своими делами.

Осененная внезапной идеей, я иду к машине. Там я, подпрыгнув, присаживаюсь на капот, принимаю непринужденную позу и вытаскиваю телефон – мало ли с кем мне понадобилось срочно поговорить на собственной подъездной дорожке на капоте собственной машины? Обычное дело.

– Алло! – произношу я в трубку. – Да. Конечно. – Скрестив ноги под самым выигрышным углом, я оживленно жестикулирую очками. – Знаю. Ужас какой!

Фотографы щелкают камерами все лихорадочнее. Я невольно расплываюсь в ликующей улыбке. Свершилось! Я знаменитость!

– Бекки, чьи у вас туфли? – кричит кто-то.

– Пожалуйста, никаких вмешательств в частную жизнь, – любезно прошу я. – Я просто занимаюсь обычными делами.

Я подтягиваю ноги повыше и слегка болтаю ими в воздухе, демонстрируя потрясающие серебристые каблуки.

– Это Ив Сен-Лоран, – слышу я женский голос.

– Вот и нет! – Забыв про решение молчать, я кидаюсь к открытым воротам. – Это «Дольче и Габбана». А туника – «Джей Крю», брюки – «Стелла Маккартни». Очки – винтажные «Миссони».

Добавить: «Услуги стилиста по разумным ценам, обращайтесь в любое время»? Нет. Это, пожалуй, будет чересчур.

– Что бы вы передали Лоис? – Перед моим носом вдруг оказывается букет микрофонов.

– Кому на самом деле принадлежала сумка?

– В сумке были наркотики? Лоис наркоманка?

Это уже слишком.

– Благодарю, – слегка срывающимся голосом заявляю я. – Я просто занимаюсь обычными делами. Мне нужно срочно кое-куда съездить. Спасибо за уважение к частной жизни.

Спохватившись, что нужно держать позу, я поспешно скрещиваю ноги, чтобы выглядели стройнее, и по-модельному упираю руку в бедро.

– А ваш собеседник там не заскучал? – саркастически интересуется парень в джинсах.

Собеседник? Ах, да. Я же по телефону разговариваю. Совсем забыла.

– Э-э… ну все, пока! – бросаю я в трубку и поспешно убираю телефон. – Всем спасибо. Благодарю. Без комментариев.

Слегка на взводе я иду к машине, достаю ключи – и роняю на землю. Черт. Наклоняться перед камерами я не намерена даже под страхом смертной казни, поэтому, плавно согнув колени, приседаю словно в реверансе, старательно держа спину. Получилось. Я подцепляю пальцем ключи, ныряю за руль, завожу машину и осторожно выруливаю к воротам. Толпа репортеров расступается, пропуская меня, но вспышки и выкрики не стихают – кто-то даже стучит по крыше.