По мере того как неизвестная болезнь все глубже проникает в мое тело, душа моя освобождается от всех страхов, а тревоги, еще недавно не дававшие мне покоя, постепенно уходят прочь. Возможно, мне становится близок фатализм этой земли, который на первых порах казался недоступным пониманию. Это нечто очень личное, но я попытаюсь тебе объяснить, Барбара, только ты должна меня простить, если у меня это получится не слишком хорошо.

Я уже много дней провела в мраморном летнем домике, не обращая внимания на слуг, которые все еще не привыкли к пишущим женщинам. Прошло несколько недель с тех пор, как я завершила свой очерк о судьбе храма Кали, который тебе посылаю. Закончив над ним работать, я испытала большое облегчение. Поначалу я решила, что это связано с самой работой, ведь я никогда прежде не писала о проблемах Британской Индии или о пантеоне богов Бенареса. Я обнаружила, что каждый аспект богини Кали, от вдохновения и созидания до предательства и уничтожения, зеркально отражен в человеческой истории.

Но за те недели, что прошли после окончания работы, получив некоторое представление о тайнах темной богини, я обнаружила, что обладаю недоступной мне прежде безмятежностью. И сохраняю ее даже в неуемном шуме базара, когда меня дергают за руки дети и нищие; и на меня больше не производит прежнего впечатления роскошь моих покоев. По правде говоря, Барбара, мне кажется, что моя связь с земным существованием разорвана…»

Здесь письмо внезапно обрывалось. Сара взяла очерк о богине Кали и прочитала последнее и, возможно, самое смелое творение Лили Коречной о необычных женщинах.

«Мистер Эванс

САМАЯ НЕОБЫЧНАЯ ИЗ ЖЕНЩИН

В наш век индустрии и достижений мужчин, век морали и унылых богобоязненных христиан легко забыть о великих мифах и легендах, на которых зиждется наша цивилизация. В истории любой культуры и религии есть один могущественный образ богини-матери. Образ, вызывающий тревогу и неудовольствие у самых разных духовных лиц. Разве не Дева Мария родила Иисуса?

Существует весьма необычная легенда об одной из самых внушающих страх богинь индуистов, богине-матери Кали. Говорят, что король Рамадитайя получил в свое владение империю мира, но лишь до тех пор, пока на свет не появится святой ребенок, рожденный девственницей, чьим отцом будет плотник. Прожив тысячу лет, король Рамадитайя вспомнил о пророчестве и отправился на поиски ребенка, чтобы предать его смерти и сохранить свою империю. В битве с врагами король был убит, после чего начался век Кали.

Есть и другие странные совпадения в доктринах индуизма, иудаизма и христианства. Существовал индийский законодатель по имени Мену, который по характеру и статусу очень походил на Ноя, и если мы слегка переставим буквы в имени Брахмы, он может оказаться Авраамом, а его супруга Сарасвати — женой Авраама Сарой. Христиане и иудеи будут спорить, что их мифологические персонажи украдены, но кто знает, быть может, разумнее вспомнить о более древней и долгой истории индуизма.

В наше время в самом священном городе индуизма, Бенаресе, более всего потрясает упомянутая выше богиня Кали, порождающая страх и поклонение. Говорят, что храмы Кали следует строить как можно дальше от деревень и городов, поблизости от тех мест, где производится кремация, ведь именно там обитает Кали — в том самом месте, где распадаются все физические элементы. В традициях индуизма кремация означает разрушение всего того, что связывает человека с жизнью, и прежде всего гнева, страха и желания. Все ограничения и любое невежество сжигаются, а им на смену приходит огонь знания, который дарует Кали.

В сердце Бенареса есть храм Кали, построенный задолго до того, как в городе поселилось множество людей и он стал крупным торговым центром. Это место, где приверженцы индуизма — как мужчины, так и женщины — отдают дань уважения великой матери и просят у нее успеха в битвах, как в физических, так и в битвах духа. А теперь в Бенаресе идет битва между британским муниципалитетом, которому удалось получить большой заем для улучшения канализационной системы города, и его обитателями-индуистами. Долги предполагается отдавать, увеличив налоги на воду, а горожане и так слишком бедны, чтобы вовремя выплачивать уже существующие налоги. Но дело тут не только в этом — для строительства новой насосной станции выбрано место, где сейчас находится храм Кали, старейшее святилище в Бенаресе. Многие обвиняют британскую администрацию в том, что она сознательно ведет наступление на индуистов, оскорбляя мать Кали. Тысячи просьб поступили в муниципалитет — люди умоляют спасти храм, но планы по его разрушению никто не намерен отменять.

Может возникнуть предположение, что храм решено уничтожить из-за того, что богиня Кали вселяет страх в британцев, живущих в Индии, ведь она обитает там, где физические элементы прекращают свое существование. Кали — это божество, которое смеется в лицо человеческим слабостям, земным привязанностям, страхам и страстям. А это те самые качества, что двигают вперед самые могучие машины индустрии».

Некоторые китайские господа говорили мне, что они протестуют против введения высшего образования для женщин из-за того, что образованные женщины могут захотеть править государством. Вероятно, так думают и англичане, хотя и не говорят об этом вслух. Они утверждают, что наш мозг легче и что нас невозможно многому научить.

Сара Гранд. Из «Идеала», 1888 г.

Когда на следующее утро Сара проснулась, она отправилась на поиски кхансамы, чтобы узнать, где найти первую наложницу принца. Ей хотелось с кем-нибудь поговорить, пусть даже с язвительной Сарасвати. Она наткнулась на дворецкого случайно, когда вошла в огороженный стенами сад, где росли пальмы. Здесь под его наблюдением целая армия садовников в белых тюрбанах подрезала ветви и уничтожала сорняки, а некоторые каким-то непостижимым образом забирались даже на самые высокие пальмы, чьи гладкие стволы не давали опоры для ног, чтобы срезать мертвые листья. Когда Сара спросила, не расскажет ли он, как попасть в покои Сарасвати, он что-то коротко приказал одному из слуг и тот исчез.

— Вы помните Говинду? — спросила Сара у дворецкого, пока они под палящими лучами солнца поджидали возвращения слуги.

— Да, мисс Сара. Конечно.

— Когда он покинул дворец?

— После того, как мем-сахиб Лили умерла.

— А он возвращался?

— Я не знаю, мисс Сара.

— А как я могу узнать, где он сейчас?

Управляющему ее вопрос понравился еще меньше, чем интерес Сары к покоям Сарасвати, но потом он немного подумал, вздохнул и ответил:

— Может быть, это известно чаукидару, главе стражи.

— А вы можете у него спросить? Пожалуйста. Мне очень нужно поговорить с мистером Говиндой.

— Я у него спрошу.

Вскоре вернулся садовник вместе с молодой служанкой, которая приносила Саре еду. Она поклонилась и поманила Сару за собой.

Девушка оставила Сару у входа в покои Сарасвати. Открыв дверь, Сара застыла на пороге в нерешительности: комната была погружена в темноту, которую не рассеивали даже стоящие на полу свечи. Тяжелые ароматы сразу же подсказали Саре, что Сарасвати, как и махарани, курит опиум, который, как Сара начала понимать, здесь распространен, как табак в Англии. Рани танцевала, словно подчиняясь ритму барабанов, звучащих только для нее. На Сарасвати были лишь бусы и дупатта[46], которую обычно носили женщины-магометанки поверх вышитых шелковых или парчовых одеяний. Дупатта была совершенно прозрачной, и обнаженные конечности Сарасвати двигались с гибкостью ивовых ветвей на ветру.