Вы, конечно, тут же зададитесь вопросом: а может ли вообще женщина изнасиловать мужчину? Не сомневаюсь, ответом будет однозначным: конечно нет! Изнасилование, как видя из самого термина, основано на насилии, а следственно, является исключительно прерогативой мужчин, которые сплошь и рядом используют его в качестве последней меры, которая может «поставить женщин на место». Это извечная истина нашего общества — впрочем, как и всех социумов, существовавших до нашего.

Со своей стороны, женщины просто не могут притеснять мужчин. Женщины бессильны в их лапах, и утверждение, что женщина может изнасиловать, просто абсурдно. Но мистера Свинтуса это не остановило! Ему нужно было только любой ценой замарать репутацию своего нового начальника. Он даже не постеснялся написать и подать Официальную жалобу на эту женщину!..

Короче говоря, мистер Свинтус продемонстрировал гнусные замашки современного самца. Как вы и сами могли бы догадаться, он всю свою жизнь то и дело их показывал. Хотя жена мистера Свинтуса — выдающийся адвокат, он непрерывно жмет на нее, чтобы она оставила свою любимую работу и сидела взаперти дома, воспитывая детей. Еще одна причина для этого — наш мистер Свинтус боится, как бы жена не прослышала о его грязных делишках с молодыми женщинами и о его пьянстве. Возможно, он понимает и то, что новая начальница-женщина тоже не одобрит подобного поведения. К тому же ей могут не понравиться и его постоянные опоздания на работу.

Так что мистер Свинтус сделал исподтишка свое дело, и карьера еще одной одаренной женщины оказалась под угрозой. Сможет ли она сдержать свиней в загоне фирмы X? Будем следить за дальнейшим развитием событий.

* * *

— Господи, — сказал Сандерс и перечитал статью еще раз.

Хантер вернулась назад, неся два бумажных стаканчика с каппучино. Один она пододвинула Сандерсу:

— Бери. Похоже, тебе глоточек кофе не помешает.

— Откуда они узнали об этой истории? — спросил Сандерс.

Хантер покачала головой:

— Не знаю, но мне кажется, что где-то утечка информации происходит в самой компании.

— Но кто мог?.. — Сандерс подумал, что, раз история попала в газету, редакции она должна была быть известна в три-четыре часа вчерашнего дня. Да в компании еще никто не знал, что он собирается подавать официальной заявление…

— Представить себе не могу, кто мог проговориться, — сказала Хантер, — но попробую узнать.

— А кто такая Констанс Уэлш?

— Ты никогда ее не читал? Она постоянный обозреватель «Пост-Интеллидженсер», — ответила Мери Энн. — Перспективы феминистского движения и все такое прочее. — Она покачала головой. — А как там Сюзен? Я пробовала было ей позвонить сегодня утром, но никто ни поднял трубку.

— Сюзен уехала на несколько дней. Вместе с детьми.

Хантер медленно кивнула:

— Да, по-видимому, это была хорошая идея.

— Мы тоже так решили.

— Она обо всем знает?

— Да.

— И это правда? Ну, насчет заявления о преследовании?

— Да.

— О Боже…

— Да уж, — кивнул Сандерс.

Некоторое время женщина молча смотрела на него, затем наконец произнесла:

— Я давно тебя знаю… Надеюсь, что все обойдется.

— Я тоже…

Снова молчание… Наконец Мери Энн отодвинулась от столика и встала:

— Позже увидимся, Том.

— Конечно, Мери Энн.

Сандерс знал, что она чувствовала. У него и у самого бывало такое чувство, когда кого-нибудь из знакомых обвиняли в преследовании по сексуальным мотивам. Между ними сразу возникала стена отчуждения. И неважно, как давно люди были знакомы, и неважно, что до этого они были друзьями. Слова обвинения были сказаны, и все начинали сторониться подозреваемого. Никто ведь с чистой совестью не мог утверждать, что знает, как все происходило на самом деле. Нельзя было безоговорочно принять чью-то сторону — даже сторону друга.

Сандерс посмотрел вслед этой стройной, аккуратной женщине, одетой в спортивную форму и несшей в руке кожаный чемоданчик. В ней едва было пять футов роста. Все мужчины на этом пароме были такими огромными… Сандерс вспомнил, как когда-то Мери Энн сказала Сюзен, что занимается бегом из боязни быть изнасилованной. «Я просто обгоню их», — говорила она. Мужчинам этого не понять. Им не знаком подобный страх.

Но был и другой страх, который свойственен только мужчинам. Сандерс с тревогой посмотрел на газетную статью. Некоторые слова и обороты так и бросались в глаза:

«Особенно мстительным… открытая враждебность… инсинуаций… изнасилование… насилие… прерогатива мужчин… замарать репутацию начальника… грязные делишки с молодыми женщинами… пьянство… постоянные опоздания… сдержать свиней в загоне…»

Эти характеристики были не только несправедливыми и неприятными. Они были опасными. Примером могла служить история, происшедшая с Джоном Мастерсом, — история, которая смутила многих в Сиэтле…

…Мастерс был пятидесятилетним менеджером по сбыту в фирме «МикроСайм». Надежный человек, солидный гражданин, женат двадцать пять лет, имел двоих детей — старшая дочь в колледже, младшая — в начальной школе. Так вот, у младшей пошли нелады в школе, ухудшились отметки, и родители решили показать ее детскому психоаналитику. Та выслушала девочку и заявила, что перед ней типичный случай ребенка, подвергавшегося сексуальной эксплуатации.

— Скажи-ка, милая девочка, а не делали ли с тобой когда-либо то-то и то-то?

— Да вроде бы нет, — отвечает ребенок.

— А ты хорошенько подумай, — настаивает психоаналитик.

Поначалу девочка сопротивлялась, но врач нажимала на нее, объясняя, что нужно вспомнить, и через некоторое время ребенок заявил, что вроде бы что-то смутно припоминает. Ничего конкретного, но теперь девочка говорила, что, возможно, что-то и было. Может быть, папа что-нибудь и делал нехорошее. Когда-то.

Психоаналитик рассказала жене Мастерса о своих подозрениях. После двадцати пяти лет совместной жизни между супругами возникла ссора: жена потребовала от Мастерса, чтобы он все признал.

Мастерс был как громом поражен и, конечно, все отрицал, не веря своим ушам. Жена на это ответила: ты врешь, я не желаю жить с тобой в одном доме. И выжила Мастерса из дома.

Из колледжа прилетела старшая дочь. «Что за чушь? — вскричала она. — Вы же знаете, что папа ничего подобного не делал!» Она взывала к здравому смыслу матери, младшей сестры, но они уже вошли в раж, и, начавшись, события понеслись, как лавина.

По закону психоаналитик была обязана о каждом случае сексуальной эксплуатации несовершеннолетних сообщать в соответствующие государственные инстанции. Она сообщила о деле Мастерса. Государство — тоже по закону — должно было предпринять расследование. И сотрудница социальной службы поговорила с дочерью, женой и с Мастерсом. Поговорила с семейным врачей. Со школьной медсестрой. Вскоре о происшедшем знал весь город.