Блажен, кто праздник жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина…

(«Евгений Онегин».)

Что стало бы с Ленским, если бы его не убил Онегин во цвете лет? Пушкин не оставляет в читателе сомнений, что с возрастом романтический поэт превратился бы, в условиях тогдашней действительности, в ‘пошлого филистера. Однако, сам Пушкин умел сохранять свежесть, полноту и не спутанность чувств. Он сумел донести достоинство человечности нерасплесканным до зрелого возраста. Поэтический гений не дал остыть его душе:

Ожесточиться, очерстветь

И, наконец, окаменеть

В мертвящем упоеньи света,

Среди бездушных гордецов,

Среди блистательных глупцов…

Гений предохранил Пушкина от грабящей эволюции возраста и быта. Гений дал оставленной им бессмертной поэзии волшебную силу облагораживать душу читателя, растить и укреплять его человеческое достоинство во всех возрастах, на всех ступенях жизни. Социалистический человек сполна воспользуется этой волшебной силой. Коммунизм удлинит жизнь каждого человека. Люди будут жить долго, будут жить чище и возвышенней, освобожденные от опошляющей накипи собственнических нравов, в каждом возрасте отдаваясь целиком полноте интересов жизни — творческой, деятельной и понимающей, сочувствующей другим.

Старый мир не уходит добровольно. Насильно выталкиваемый в могилу рабочим классом, он отбивается всеми силами. Он оставляет после себя уйму пережитков, сказывающихся еще и при социализме. Одной из самых упорных зараз старого мира является зараза сытой самоуспокоенности. Довольство, уют и более или менее грубый эпикуреизм, превращаясь в цель жизни, расслабляют, обескрыливают человека. Довольство без творческого труда, без общественных идеалов, без муз и разума является идеалом обывателя и мещанина, а не социалистического человека.

Поэзия Пушкина до сих пор остается одним из лекарств против такого сытого самодовольства. Она — учительница окрыленной радости, созидательного оптимизма, связывающего человека с другими людьми, с их идеалами, с их общим устремлением.

Мы знаем, почему оптимизм и гуманность Пушкина привели его к гибели. Но почему поэзия Пушкина, лишенная пафоса борьбы, так много значит для нас и сегодня еще, когда социализм победил окончательно на территории бывшей царской империи? В чем особенность творчества Пушкина по сравнению с другими классиками русской литературы?

Творчество Некрасова и Щедрина пронизано преимущественно поэзией борьбы за право на человечность, но не поэзией внутреннего содержания нестесненной человечности. Раб, борющийся за свое освобождение, на деле доказывает, что он достоин свободной человеческой участи. Но борьба и насилие — не цель, а средство. Цель борьбы и революционного насилия — подлинно человечные условия существования для угнетенных и эксплуатируемых, для большинства, для всех. Сочувствие страданиям бедноты открыло Некрасову драгоценную сокровищницу ее мыслей и чувств. Он пел ее песни, он рыдал ее слезами. Но мы не собираемся культивировать мысли, чувства, настроения обездоленных и обделенных на жизненном пиру. Мы победители, наша цель — не увековечение бедности, а довольство, просвещение, свобода, созидание.

«Было бы глупо думать, — говорил тов. Сталин на XVII съезде партии, — что социализм может быть построен на базе нищеты и лишений, на базе сокращения личных потребностей и снижения уровня жизни людей до уровня жизни бедноты, которая к тому же сама не хочет больше оставаться беднотой и прет вверх к зажиточной жизни. Кому нужен такой, с позволения сказать, социализм? Это был бы не социализм, а карикатура на социализм. Социализм может быть построен лишь ка базе бурного роста производительных сил общества, на базе обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на базе бурного роста культурности. Ибо социализм, марксистский социализм, означает не сокращение личных потребностей, а всемерное их расширение и расцвет, не ограничение или отказ от удовлетворения этих потребностей, а всестороннее и полное удовлетворение всех потребностей культурно-развитых трудящихся людей».

(Сталин, «Вопросы ленинизма», 10-ое ИЗД., стр. 586.)

Пушкин вырос на почве довольства, в сфере просвещения и искусства. Он сознательно отдалил себя от «отечества» Николая и его приближенных, он сознательно замкнулся в период своего студенчества в «Царском селе» в кружок обеспеченных, развитых, образованных, одаренных, талантливых друзей, где царили милое равенство и независимость. Пушкин мог в этом кружке до известных пределов свободно предаваться незамутненным посторонними примесями, неподавленным посторонними целями естественным чувствам любви, дружбы, красоты, созерцания природы, восхищения перед высоким и т. д.

В стихотворении Некрасова «Еду ли ночью по улице темной» воспета высшая сила любви, которую только может представить себе человек, но горе любви, вынужденной продаваться прохожему, чтобы похоронить ребенка и накормить мужа. Революция совершается для того, чтобы уничтожить оскорбителей человечества, для того, чтобы любовь, дружба, труд, творчество приносили людям радость и счастье.

То, что во времена Пушкина было достоянием избранного кружка счастливцев, сегодня становится достоянием всех, каждого рабочего, каждого крестьянина, каждого свободно трудящегося человека. Поэзия Пушкина входит в школу культуры чувств освобожденного человека. Радостная, оптимистическая по своим изначальным истокам поэзия Пушкина становится одним из средств воспитания новой человечности, которая победила навсегда.

Просвещенная гуманность Пушкина вливается в социалистическую гуманность обновленного мира, как могучая река вливается в неиссякаемый океан.

Пушкин уродился и жил в железный век, в век, когда человечность надо было отстаивать неустанной, ни на секунду не прекращающейся борьбой. Доброжелательный и простосердечный, он хотел, чтобы людей воспитывали добром и счастьем.

«Говорят, что несчастие хорошая школа, — писал он Нащекину, — может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному, какова твоя, мой друг; какова и моя, как тебе известно».

(Переписка, том III, стр. 83)

Обстоятельства жизни Пушкина сложились так, что его поэтический дар хоть в юности встретил к себе приветливое и доброжелательное отношение. «Строгость и недоброжелательство отвратили бы меня вероятно навсегда от поприща мною избираемого», — вспоминал впоследствии поэт. (Проект предисловия к VIII и IX главам «Евгения Онегина».) Но его чудный дар затоптали, сгубили во цвете лет, не дав ему явить до конца его плодоносную силу. Мы же можем воспитывать людей уже сегодня не теплично, — это никогда не будет полезно, — но доброжелательно и отзывчиво. Коренное отличие социалистического отношения к людям от собственнических нравов, при которых человек является наименее ценной вещью, красноречиво обрисовано тов. Сталиным в речи на выпуске академиков Красной армии 4 мая 1935 года.

«Я вспоминаю случай в Сибири, — говорил тов. Сталин, — где я был одно время в (ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где