У Нимуэ было чувство, словно мать стоит рядом, направляя ее слова.

– Мы хотим мира, хотим вернуться в родные земли и восстановить то, что от них осталось. Мы не желали этой войны. Но это не значит, что мы не будем сражаться! И не значит, что мы не сможем выиграть ее!

Фейри одобряюще заревели, некоторые фермеры застучали кулаками по деревянным бокам повозок, выражая согласие. Нимуэ подняла Меч Силы к солнцу.

– Это меч моего народа, меч моих предков, выкованный в Пламени фейри в те времена, когда мир был еще молод. Так пусть этот меч дарует нам отвагу, будет светом во тьме, надеждой во времена отчаяния! Говорят, что это меч Первых Королей, а я скажу – короли исчерпали свое право решать! Я нарекаю его мечом Первой Королевы!

– Королева фейри! – закричал Рос. Его соплеменники с ревом подхватили:

– Королева фейри! Королева фейри! Королева фейри!

Артур изумленно наблюдал, как растет гул, как крик волной расходится по площади, как сливаются в едином порыве голоса фейри и людей – фермеров, горожан, даже некоторых солдат лорда Эктора. Он взглянул на Нимуэ: она воздевала меч к небу, словно богиня мщения, прекрасная и пугающая. И хотя Артур все еще ощущал сомнение в глубине души, он, подобно остальным, вскинул вверх кулак:

– Королева фейри! Королева фейри!

Верхом на коне Гавейн пробирался через заросли низких, покрытых листвой деревьев, пытаясь нагнать убегающего врага. Он сжал седло коленями и отпустил повод, освобождая руки для лука, а затем прицелился в мелькающую впереди фигуру в красных одеждах и выстрелил. Красный Паладин раскинул руки и изогнулся, из чего Гавейн сделал однозначный вывод: он мертв. Конь продолжал скакать, тело паладина подкинуло в седле, и он улетел в кусты.

Гавейн заставил лошадь замедлиться: она была уже вся в мыле от быстрой скачки. Он направился на шум ручья, выехал к небольшому каменному мосту, покрытому мягким мхом, и позволил лошади напиться, перед тем как ехать дальше. Гавейн и сам опустился на колени, жадно зачерпнув воду ладонями. Краем глаза он заметил в отражении призрачный силуэт над собой и рванул влево. Зазубренная стрела вонзилась ему в правое бедро.

Гавейн поспешил укрыться за деревьями. По глубине раны он определил, что наконечник стрелы сделан из хвоста ласточки; такие использовались для охоты на крупную дичь, поскольку могли причинить серьезный вред и вызвать обильное кровотечение. Укрываясь за кривым ясенем, он переломил стрелу и в тот же момент услышал звон меча, извлекаемого из ножен.

Плачущий Монах перепрыгнул через мост и бесшумно приземлился. Его меч был тонким и длинным, а легкий изгиб стали напоминал сабли, которые Гавейну случалось видеть во время странствий по пустыне, у азиатских воинов. Но этот казался более изящным: рукоять короче, более угловатая – словом, оружие стремительное и грациозное.

Не обращая внимания на огонь, пожирающий правую ногу, Гавейн вытащил длинный меч и с рычанием рванул в сторону ручья, сжимая рукоять двумя руками. Его нога немного подвела во время замаха, но удар получился достаточно сильным, чтобы Плачущий Монах потерял равновесие; впрочем, не теряя времени, он перевел свое падение в рубящий удар, который Гавейн едва успел блокировать. Монах воспользовался преимуществом. По лесу разнесся звон стали о сталь, когда монах бросился вперед и толкнул Гавейна в сторону ручья: здесь, на скользких камнях, больная нога куда сильнее подводила его. Лишь зеленый наплечник спас его от невероятно сильного удара, способного разрубить человека пополам. Лезвие пробило доспех и достало до кожи, и Гавейн ощутил, как по плечу потекла теплая кровь. Он отступил в воду, спасаясь от непрерывной серии атак. Никогда прежде Гавейн не встречал столь быстрого воина.

Наконец он уткнулся спиной в камень, перехватил поудобнее меч и блокировал очередной замах монаха, ударив в ответ рукоятью. Гавейн попытался воспользоваться преимуществом, которое давал ему рост: он хотел прижать монаха к высокому берегу ручья и затем впечатать в прибрежную глину. Однако монах схватил сломанную стрелу в бедре Гавейна и со всей силы провернул ее, вырывая у противника крик. В довершение он пнул Гавейна в бедро, вынуждая хромать еще сильнее.

Плачущий Монах схватил противника за ухо и отступил назад, собираясь нанести смертельный удар, но тут из-за деревьев, рыча, словно леопард, вывалилась Кейз. Она швырнула монаха в воду, о камни, выбивая меч из его рук.

Они отчаянно сражались. Кейз хлестала по воздуху хвостом, рвала противника клыками и когтями. Монах попытался оттолкнуть ее, но она набросилась снова, вонзая зубы ему в горло. И все же каким-то образом он смог высвободиться, оказался сверху и схватил ее за шею, перекрывая воздух. Кейз продолжала бороться, когтями она впилась монаху в щеки – аккурат под странными родимыми пятнами возле его глаз. Однако он держался стойко, не отпуская ее. Она пыталась чертить пальцами руны, хрипеть заклятья, но в какой-то момент кошачьи глаза закатились, и Кейз обмякла в руках монаха. Он швырнул ее на камни, поднял меч, вытер его от крови и вонзил ей в спину.

– Кейз! – Гавейн с трудом поднимался на ноги.

Настал его черед. Гавейн выбирался на берег, держась за вислые ветви бузины, пробираясь к мосту через тину и грязь. Монах уверенно шагал за ним – плавно, не торопясь.

Гавейн буквально рухнул на древние камни, цепляясь руками за мох. Раненая нога не выдерживала его веса, а доспех был пропитан кровью. Тело свело судорогой, но, когда в воздухе раздался свист приближающегося меча, Гавейн успел поднять свой – как раз вовремя, чтобы отразить удар Плачущего Монаха. Они сцепились, Гавейн поймал меч противника в захват и оттолкнул его к мосту. Сила против силы. Гавейн проталкивал клинок к горлу монаха, а тот вцепился в мох, собираясь с силами для рывка. Глаза Гавейна скользнули по руке врага, ожидая нападения, но то, что он увидел, ошеломляло.

Рука Плачущего Монаха – ее текстура, ее цвет – оставалась совершенно невидимой на фоне мха. Он сливался с поверхностью моста, словно хамелеон.

– Ты один из нас? – потрясенно выдохнул Гавейн.

Монах оскалился и швырнул Гавейна через мост. Тот опустился на колено, пытаясь удержать меч, отразить безжалостный град ударов – но монах был в ярости, а Гавейн потерял слишком много крови. Когда его рука ослабла, монах не преминул воспользоваться этим и ткнул Гавейна под ребра.

«Ну, вот и смерть», – мрачно подумал Гавейн, вспоминая Кейз. Однако, хотя он ожидал, что Плачущий Монах будет бить насмерть, тот ударил его по голове рукоятью меча. Мир закружился, и Гавейн рухнул на каменный мост. Он еще услышал, как монах прошипел: «Они хотят взять тебя живьем», – а затем последовал новый удар, и все потемнело.

Замок лорда Эктора оказался небольшим, крепким и хорошо приспособленным для обороны: четыре круглые башни по бокам, защищающие навесные стены, подъемный мост, угрожающие бойницы и высокие зубцы. Однако, когда Красные Паладины бежали, оставшиеся стражники, уже пережившие одно поражение, предпочли сдать замок без боя.