Она вовсе не сопротивлялась его решительному, какому то по мальчишески агрессивному напору. Она даже обняла его за шею и запрокинула голову, чтобы ему было удобнее ее целовать. И глаза она не закрывала, совсем как раньше, тринадцать лет назад. Ей понравилось его «встречное предложение». Настолько понравилось, что иногда Влад не мог понять: а в чьих руках инициатива? С ней было чертовски хорошо, а стало бы еще лучше, если бы не тень сомнения, этакая гаденькая мыслишка, зудящая где то в самом центре черепной коробки. А что, если она вытворяет все эти чудесные вещи, просто чтобы не дать ему уснуть?..

– Не бойся, Варя, я не засну, – сказал он, когда мыслишка стала совсем уж невыносимой.

Она отстранилась, не сильно, а так, чтобы видеть его лицо, и в зеленых глазищах зажглось недоумение пополам с нетерпением.

– А я и не боюсь. С тобой мне не страшно.

Вот чего ему не хватало для полного, всепоглощающего счастья. Ему не хватало именно этих слов.

– Теперь ты не сбежишь? – Он обнял ее так сильно, точно она уже собиралась бежать. – Если я буду рядом, все привидения мира не смогут причинить тебе вред. Не надо уезжать.

Молчание. Снова молчание. Да что же это такое?

– Осталось всего две ночи. – Он не сдастся. После того как Влад узнал, какая же она, теперешняя Варвара, он не позволит ей вот просто так взять и уйти. – Я клянусь, что до самого рассвета не сомкну глаз.

– Это будет нелегко. – Она улыбнулась, и от этой улыбки сжимавшие его сердце тиски разжались.

– Мы отоспимся днем. Хочешь, съездим в клуб? Там есть гостевые номера, и нас никто не побеспокоит. Будем спать как суслики.

– Как сурки, – ее улыбка стала еще шире.

– Ну, ты согласна?

– Днем в доме безопасно, – сказала Варя с непонятной убежденностью. – Не надо ехать в номера.

Они уснули на рассвете, а проснулись ближе к обеду: сначала Варя, а потом почти сразу же Влад.

– Доброе утро. – Он улыбнулся так, что тут же ожила и заныла где то глубоко в сердце запрятанная заноза – ее первая, самая сильная, самая печальная любовь. Теперь Варя точно знала: то, что произошло между ними прошлой ночью, было правильным, если не закономерным, а тринадцать лет, прожитых без Влада Воронина, стали ее самой роковой, самой большой ошибкой. Именно так, потому что, если бы не ее непростительное заблуждение, все могло бы сложиться иначе. И не было бы сейчас горечи от осознания того, как много они потеряли по ее вине. Влад сказал, что ей нечего бояться, когда он рядом. Варе очень хотелось верить, а еще – она больше не страшилась себе в этом признаваться – ей очень хотелось, чтобы он остался в ее жизни не на жалких два дня, а навсегда. Думать о том, что можно легко удержать того Влада, которого она узнала прошлой ночью, было глупо и самонадеянно, но помечтать то ведь можно.

Новорожденный день был чудесным, в его ярком свете все ночные кошмары казались надуманными и далеко не такими страшными. Она много выпила, вдруг все ей только примерещилось? И поцарапаться она могла случайно. Или в доме и в самом деле живет кошка. Не призрачный монстр, а самая обыкновенная кошка. Единственное, чему никак не находилось разумного объяснения, – это рассказу Сивцовой о женщине призраке. На помощь пришел Влад. Они пили чай на кухне, когда он вдруг сказал:

– Я тут все думал по поводу твоей идеи с наркотиками.

– Сивцова вчера ничего не пила. – Варя отставила чашку. – Да и я выпила коньяк уже после того, как у меня начались видения. – Она поежилась, а потом добавила: – Влад, давай заглянем в главный зал.

– Я уже заглядывал. Там все в порядке.

– Ты уверен? И нет ничего подозрительного?

Он пожал плечами:

– Если хочешь, можешь убедиться сама.

Заходить в главный зал даже при свете дня было страшно, но Варя себя заставила: набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в прорубь, и переступила порог.

В зале было по летнему тепло, на обеденном столе играли в догонялки солнечные зайчики, а на каминной полке стояли две сгоревших до основания свечи, тех самых, которые вчера погасил странный сквозняк. Напольные часы показывали половину третьего и жизнерадостно тикали, а кочерга, совершенно целая, была аккуратно прислонена к стене. Кстати, телефон тоже работал. Варя растерянно посмотрела на Влада.

– Ночью здесь все было по другому.

– Или воспринималось по другому.

– Думаешь, наркотик? Но я же говорила, что видения начались еще до того, как я выпила коньяк.

– А где ты в тот момент находилась? – вдруг спросил он.

– В кресле у камина. Я не понимаю…

– Варя, я почти не сомневаюсь, что причиной всему какой то наркотик. – Влад заглянул в закопченное каминное нутро, – только подмешивали его не в напитки.

– А куда?

– В воздух. Скорее всего, это какой то галлюциногенный газ.

– И каким образом его распыляли?

– Может, через систему вентиляции. Я пока не могу сказать с полной уверенностью, но смотри, в стене над камином есть вытяжное отверстие. – Он запрокинул голову. – И вон еще одно, над столом. Спорим, что то подобное есть и в жилых комнатах. Это вполне объясняет наши коллективные видения.

Варя вспомнила призрачную удавку и вздрогнула, а потом подумала секунду и возразила:

– Но это никак не объясняет тот факт, что у нас всех были одинаковые галлюцинации. По логике, каждый должен был увидеть что то свое.

Влад ненадолго задумался, а потом победно улыбнулся.

– И петля, и ваше с Сивцовой привидение запросто могли быть голографической проекцией. У них очень даже призрачный вид, а добавленный в воздух газ искажал восприятие и делал картинку более реальной.

Голограмма? Пожалуй, это сложно, но вполне осуществимо. Особенно если принимать во внимание, какая сумма поставлена на кон. А что делать с холодом?

– Ночью здесь было очень холодно. Ты почувствовал?

– Почувствовал, – кивнул Влад. – Возможно, в определенной концентрации газ способен влиять на тепловые рецепторы кожи.

– В моей спальне тоже было холодно.

– Ну, вот видишь.

– А почему действие газа не ощущалось в твоей комнате?

– Есть несколько вариантов. – Влад обнял ее за плечи, прижал к себе. – Во первых, возможно, у нашего доморощенного мистификатора были другие планы. А во вторых, что более вероятно, газ просто выветрился. Последние две ночи я спал с открытым окном.

Предположение казалось очень логичным, оно подтверждалось фактами и объясняло если не все, то очень многое. Осталось только выяснить, кто же он, этот мистификатор, и какие цели преследует. Хотя с целями все как раз ясно – наследство Поклонского, домик, который стоит почти миллион долларов. Ищи, кому выгодно. Очевидная выгода была у наследников. Она и Влад не в счет, остается Жуан.