– Но какую добычу можно получить у степняков? – фыркнул Риллиан. – Фургоны? Овец?

– Лошади, – тут же ответил Матре. – Лучшие лошади в мире. Несколько тысяч скакунов тритингов станут прекрасным призом для любой кампании, а их родословная обогатит наши конюшни на столетия. Однако еще важнее то, что это привлечет внимание простого народа – люди уже начали говорить о тритингах как о демонах, которых невозможно остановить. Но не следует забывать и о наведении порядка после мятежа, ваша светлость. Справедливое наказание, не слишком суровое, за исключением тех, кто подстрекал или совершал убийства, также помогут облить водой Далло Ингадариса и вашего брата, разжигающих пожар войны.

После чего в гостиной то ли наступила тишина, то ли дальнейшее обсуждение велось шепотом, и Джеса больше ничего не слышала. Она не знала, что и думать, хотя соглашалась со всем, что говорил виконт Матре. Она хотела узнать побольше об этом необычном мужчине, который так легко проник в самые высшие круги власти.

Она устроилась рядом с колыбелью Серасины, но никак не могла успокоиться. Какие невероятные ужасы! Война, убийства, пытки – и все это обсуждали в одной комнате огромного каменного дома.

«Как одни люди могут управлять другими? – удивлялась она. – Как они поймут, что правильно, а что нет? Сколько нужно узнать, чтобы отнять жизнь у другого человека? Неужели именно в этом состоит разница между богом жителей материка и Тем, Кто Всегда Ступает По Песку?»

Неужели бог, которого они почитают в своих высоких каменных церквях, направляет руки людей, чтобы никто из невиновных не пострадал? Джеса очень хотела в это верить.

Через некоторое время она вынула маленькую Серасину из колыбели и прижала ее к груди для утешения. Малышка немного поерзала, побулькала и успокоилась. И они вместе с Джесой заснули в темноте.

После скачки в течение нескольких дней и ночей через равнину Остердир, по тающей грязи, только что зародившимся ручьям и набиравшим силу рекам, которые еще совсем недавно покрывал лед, Когти Мако, преодолевая лигу за лигой по тундре, вернулись в земли, где снег практически не сходил. Нежеру никогда прежде не видела таких пустынных, печальных мест. Если не считать нескольких следов фургонов или санок, оставшихся на замерзшей земле, или далеких поселений (они неизменно состояли из нескольких домиков с острыми крышами, а из труб в холодном сером воздухе поднимался дым), то это могла быть страна, где никогда не бывали ни смертные, ни бессмертные. Однако Остердир был не таким пустынным, как казалось.

– Кто-то или что-то следует за нами, – сказал Мако, когда однажды утром они делили скудную трапезу. – Если ветер дует в правильном направлении, я чувствую запах жира и шкур животных, а также вонь смертных.

– Ни один смертный не будет настолько глуп, чтобы позволить нам его поймать, – сказал Кемме, посмотрел на Ярнульфа и оскалился, изображая улыбку.

– Даже хикеда’я не может быть настолько глуп, чтобы считать себя неуязвимым, – ответил Ярнульф. – Полагаю, было бы неплохо выяснить, кто за нами следит.

– Там не один человек, – сказал Го Гэм Гар. – Их много.

Как всегда, гигант сидел в стороне от остальных – Мако, будучи хозяином ошейника, заставлявшего чудовище вести себя мирно, всегда старался сесть так, чтобы находиться вне досягаемости его длинных рук. Го Гэм Гар поедал тушу замерзшего лося, разрывая ледяную массу на куски и поглощая их вместе с костями и всем остальным. Нежеру подумала, что с таким же удовольствием аристократы хикеда’я едят трепещущие куски лосося из озера Румия. Гигант сам добывал себе пропитание и поглощал огромное количество ягод и лиственных растений, когда ему не удавалось раздобыть мяса. Но, как только у него появлялся шанс поохотиться, ему всегда сопутствовала удача: Нежеру видела, как он хватал белок с веток дерева, одним движением забрасывал их в рот и сразу проглатывал, словно покрытую мехом ягоду.

– Много? – спросила Нежеру. – Много кого?

– Много смертных. Они слишком далеко, чтобы я мог их посчитать, но вонь я ощущаю давно. – Го Гэм Гар оглушительно расхохотался. – И я сомневаюсь, что их меньше, чем нас. Разве маленький отряд смертных станет преследовать хикеда’я?

– Но кто это может быть? – снова спросила Нежеру.

– В этих местах практически нет поселений, – сказал Ярнульф. – Однако есть разбойники, которые нападают на путешественников и торговые караваны вдоль всей границы Эркинланда. Ну, и еще скалияры.

Нежеру услышала сколи-яр, незнакомое слово.

– А это еще кто такие?

– Разбойники, но другого вида. Их отряды сформировались из остатков риммеров, которые воевали за хикеда’я во время войны, хотя они не понимали, что происходит. Их уничтожили ваши кузены зида’я в Эрнистире, а их лидер – его звали Скали – был убит. После этого многие из тех, кто уцелел, повернулись спиной к собственному народу и новой эйдонитской вере и вернулись к богам своих предков. Однако не стоит рассматривать их в качестве союзников. Они считают хикеда’я и зида’я демонами и всегда стараются их убивать.

Мако смотрел в сторону северного горизонта, где снег все еще покрывал поля и далекие горы.

– Интересно, что ты привел нас именно сюда, смертный, а теперь кто-то нас преследует. И еще я бы хотел знать, откуда ты так много знаешь об оказавшихся вне закона риммерах.

– Я помог вам спастись от гоблинов, командир Руки Мако, в противном случае вы бы все погибли. Я помог вам благополучно преодолеть болота Спрингмарш и нашел речной брод. Кроме того, я благополучно провел вас мимо Диммерскога, где обитают существа еще более страшные и безобразные, чем наш друг Го Гэм Гар. И ты все еще мне не веришь, хотя со мной мы движемся в два раза быстрее, чем у вас получилось бы без меня.

– Да. Вроде того, как мы совсем недавно быстро добрались до правителя смертных и его армии.

Лицо Ярнульфа оставалось холодным, а глаза спокойными.

– Тебе хорошо известно, что эту ошибку совершил не я. И я уже устал слушать твои глупые обвинения.

– Мне до сих пор не совсем понятно, почему ты помогаешь нам, смертный, – заговорил Саомеджи, глядевший на восток, на подножие Урмшейма. – У тебя было много возможностей спастись.

– Спастись? – Ярнульф рассмеялся. – А зачем мне спасаться? Я не риммер, какой бы ни была моя внешность. Я вырос среди хикеда’я. Вы сделали меня таким, какой я есть. И если я не являюсь одним из самых важных слуг Матери всего сущего, то все еще остаюсь ее Охотником. Почему я не должен помогать ее Зубам?

– Ты привел хороший довод, – сказал Саомеджи, переплетая пальцы и поклонившись, но даже Ярнульф понял, что это насмешка. – Мы, хикеда’я, очень подозрительная раса, ведь смертные слишком часто нас предавали. Прости меня за то, что спрашиваю о твоих мотивах, Охотник.

На мгновение, когда Ярнульф с отвращением отвернулся от Саомеджи, его ледяные голубые глаза встретились с глазами Нежеру. Она не понимала, о чем он думал, и уже одно это ее заинтриговало – небольшой опыт общения со смертными показывал, что они простодушны, как домашний скот. Она не верила в мотивы Ярнульфа, как и в то, что он намерен их предать.