– К-кого… нет? – растерянно пробормотала «Людмила Прокофьевна», пытаясь правой ногой продавить пол.

– Вестибулярного аппарата, милочка.

Чтобы сохранить равновесие во время переноса центра тяжести, «Людмила Прокофьевна» широко раскинула руки в стороны.

– «Людмила Прокофьевна», – в голосе Ксении прорезалась укоризна, – грациозность-то где? Что это вы решили бомбардировщик изобразить… тяжелый? И наклонились, как боцман на палубе. Вы уж определитесь… на кого вы учитесь ходить.

Теперь, вытянув руки вдоль тела и достаточно сильно отклонившись вправо, «Людмила Прокофьевна» напоминала старый покосившийся телеграфный столб без проводов у заброшенной дороги.

– Ну вот… Не все потеряно. Теперь не спеша начинайте сгибать левую ногу… Ле-ву-ю! На правой, милочка, у вас сейчас центр тяжести сидит. Ногу сгибайте в коленном суставе и выносите бедро вперед под углом 15–20 градусов от вертикальной оси. Куда вы ее понесли?! На Тверскую?! Заверяю вас, там получше будут!

Несчастная «Людмила Прокофьевна», явно давно забывшая, что такое вертикальная ось, с раскрасневшимся от напряжения лицом, пугливо поглядывая на Ксюшу и совершенно не понимая, что от нее требуют, неуверенно, конвульсивными рывками (дерг вверх – дерг вниз) пыталась оторвать левую ногу от пола.

– Я, наверное, никогда не освою эту науку, – пролепетала «Людмила Прокофьевна» фразу из текста.

– И обезьяну можно научить ходить. – С этими словами Ксения подошла к «Людмиле Прокофьевне», упершись рукой в колено, как на шарнире опустила голень вниз. – Бедро выносите, а колено расслабьте! Чтобы голень вместе со стопой ноги провисла! Ну вот, уже лучше. Ведь можете, если интеллект включить.

Ксения сделала два шага назад и взглядом оценила созданное «произведение искусства».

– Продолжаем. Перенесите центр тяжести тела чуть вперед и влево, одновременно увеличивая угол рыскания вашего таза.

– Ч-че-го?

– Угол рыскания таза! – Увидев непонимающие глаза «Людмилы Прокофьевны», Соболева рявкнула: – Задницей нужно двигать в движении, милочка, задницей! Влево! Вправо!

– А-а-а…

– Сокращайте угол выноса бедра при смещении центра тяжести влево и вперед…

– Что?!

– Да ногу левую ставьте на пол!

– А-а-а…

– Куда плечи уехали?! И подбородок свалился?!

– Так центр тянет… тяжести.

– Так отдайтесь ему!

В этот момент Ксения заметила, что Дикало активно стучит пальцем по своим часам.

– Ну вот, «Людмила Прокофьевна», поздравляю вас! Вы сделали первый шаг к триумфу женской грациозной походки! Для того чтобы осуществить второй шаг, необходимо повторить все вышеперечисленные действия в зеркальной асимметрии.

Квартира Железнова

За 2 месяца и 18 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало октября.

Железнов принимал душ – обязательная двухразовая ежедневная процедура, в данном случае вечерняя, – и размышлял о том, что сейчас из шести приобретенных им книжек нужно будет отобрать что-нибудь поинтереснее – скорее всего, из серии «Боевая фантастика», сварить турочку крепкого кофе и на пару часов отключиться от внешнего мира.

Далеко не всегда у Железнова выдавался такой вот свободный вечер, когда в восемь он уже был дома – в своей очень небольшой (мало сказать), зато очень уютной, по его, железновским, понятиям, однокомнатной квартирке. Квартиру Железнов купил давно (тихое место между «Динамо» и «Соколом»), продав все, что у него было, а вот на вторую часть ремонта деньги нашлись недавно. На вторую, потому что первая была почти бесплатной и состояла в том, что Железнов выкинул из своей квартиры практически все, что в ней было, и разобрал все, что можно было разобрать и вынести. Зато теперь у него была очень уютная и очень функциональная кухня, под завязку набитая всякой умной встроенной техникой, просторная ванная, собственно, без ванны, но с душевой кабинкой, и большая просторная комната с выделенным при помощи легкой конструкции из дерева и никеля рабочей зоной, включающей в себя стол, кресло и компьютер. В торце комнаты – очень функциональный встроенный шкаф-купе, с другой стороны – балкон, а между ними – экран на полстены.

В кухне царил запах только что смолотого кофе. Железнов снял турку с огня и в ожидании, пока он отстоится, перелистывал программы на подвешенном экране. Из комнаты раздался звонок мобильника. «Наверное, Юлька». После возвращения из Таиланда она звонила Железнову по несколько раз на дню, иногда они выбирались куда-нибудь посидеть. В то же время она была ненавязчива. Юлька здорово следила за собой, очень ухоженная и всегда жизнерадостная: «Железнов, посмотри на меня. Ведь я же красивее… Я всегда рядом, на расстоянии звонка от тебя. Ты мне нужен, Железнов!»

Железнов все видел, все понимал и… И не был готов испортить жизнь этой славной женщине: «Она измучается со мой… Измучается от осознания, что я люблю другую, и… И навряд ли наступит время, когда я смогу ее забыть».

Железнов учился. Учился жить без Маши. Он уже научился не травить душу, научился подавлять параллельный поток сознания – по-разному: в первое время – за счет работы до изнеможения, потом потихоньку начал замечать окружающий мир, чаще встречаться с друзьями, вновь начал искренне улыбаться.

В комнате царил уютный полумрак: сверху отдельные слабые огоньки, снизу – белый ковролин с очень высоким ворсом. Железнов посмотрел на определитель – не ошибся. Звонила Юлька.

– Привет! Чем занимаешься?

– Да вот, как в молодости, хорошая книжка под глоток крепкого кофе и дымящаяся сигарета. И дождь за окном. Что может быть лучше?

– Я! Я лучше, Железнов! – Юлька взяла совсем небольшую паузу. – Железнов, а ты не хочешь начать читать другую книжку, например, пригласив меня в гости?

– Юль… Юлька, ты же знаешь, как я к тебе отношусь… Ты не боишься, что я окажусь поверхностным читателем? И многое останется непонятым, неоцененным? Просто – пропущенным.

– Ты не сможешь не заметить главного.

– А тебя устроит наблюдатель?

– Не играй словами, Железнов! Я чувствую, что у нас все должно…

– Юль, я не чувствую. Я пока ничего не…

В этот момент раздался вибровызов по второй линии.

– Подожди секунду. – Железнов отвел руку, чтобы взглянуть, кто звонит. – Извини, я…

– Это она?!!

Железнов, не раздумывая, переключился на вторую линию и в секунду осипшим голосом произнес:

– Да, Маша. Что случилось?!

– Саша! Сашенька! Любимый мой! Я уезжаю. Завтра. Рано утром. Улетаю.

– Далеко? – Железнов с неимоверным усилием далось это одно единственное слово.