* * *

Т. Высокий, худой, с бледным, бритым лицом, в очках. Чем-то смахивает на студента, его скорее примешь за литератора, чем за бывалого жителя джунглей. Держится робко, виновато. Так долго жил один, что говорит мало. Одет в защитного цвета шорты, рубашку и носки гольф. По профессии горняк, открыл нефритовые залежи к северу от Бирмы, надеется нажить на них состояние. В Мандалай приезжает на дождливый сезон, весь остальной год проводит на карьере, где в округе радиусом семь миль нет ни одного белого.

Борнео. X. ходит в рубашке и шортах защитного цвета. Носит коричневые башмаки и носки-гольф. Примерно среднего роста, толстый, с кирпично-красным блестящим от пота лицом и крючковатым носом. Голубые глаза, волосы довольно густые, со лба лысеет. Говорит почти исключительно штампами, особенно за выпивкой. Очевидно, хочет показать, что он не кичится. Впрочем, с глазу на глаз говорит более естественно, вполне как джентльмен; у него две кошки и собака. Из семьи священнослужителей.

* * *

А. Валлиец, говорит с сильным валлийским акцентом, худой, неопрятный, бритый, лопоухий, черты лица неправильные. Нехорош собой, болезненного вида. Склад ума сардонический, имеет привычку льстить людям, радуется, когда его фальшивые комплименты принимают за чистую монету. Одет дурно, неряшливо. Хорошо играет на рояле, любит классическую музыку. Когда не в духе, утешается музыкой. Производит впечатление деревенского парня из семьи более чем скромного достатка, которому благодаря усердной учебе в школе и умению сдавать экзамены удалось поступить на государственную службу. В его комнате множество школьных грамот, как водится, в рамках. Любит читать по-французски, собрал небольшую библиотечку современной французской литературы, однако говорит по-французски плохо.

* * *

Султан. Договорились, что султан даст нам аудиенцию в зале для приемов; подходя к залу, мы увидели, как он со свитой спускается из своих покоев, — нам пришлось посторониться, чтобы дать ему дорогу. Его сопровождали два почтенных мужа и разношерстная свита, один из придворных нес над его головой зонтик. Зал для приемов представлял собой комнату, в одном конце которой стоял аляповатый раскрашенный трон. Перед троном помещался стол, вокруг него шесть стульев, по обе стороны от него во всю длину залы тянулись два ряда стульев. Нас представили султану, затем двум его регентам. Султан — мальчик лет тринадцати, у него длинное лошадиное лицо, светлая матовая кожа, крупный рот, улыбка обнажает длинные зубы и десны, глаза-бусинки бегают по сторонам. Желтое шелковое одеяние — куртка, брюки и саронг, на голове черная феска с аппликациями золотой парчи, расшитой фальшивыми бриллиантами. На шее множество золотых шнуров, цепочек и большая золотая медаль. На регентах — они из числа близких родственников султана — какие-то голубовато-серые подобия тюрбанов, сделанные из шелковых платков, темные брюки, короткие малайские курточки и саронги. Один сильно косоглаз, носит очки с синими стеклами. Младшего брата султана, бледного мальчугана лет восьми, принес на руках придворный, мальчуган всю аудиенцию просидел у него на коленях. Султан время от времени вопрошал взглядом косоглазого регента, что делать дальше, но при этом казался вполне уверенным в себе и не тушевался. Он восседал в кресле в центре стола, регенты сидели по одну его руку, британский резидент и мы — по другую. Позади него сгрудились чиновники, одетые довольно убого. Один из них держал карающий меч, другой — копье, третий — подушку, четвертый — приспособления для жевания бетеля. Обносили крупными, размером со свечу, сигаретами местного производства из грубого местного табака, завернутого в пальмовые листья; однако раскуривались они легко и неспешно. Остальные советники разместились на стульях по обе стороны зала и, похоже, внимательно прислушивались к беседе, которая велась за круглым столом. Позади трона стояли две огромные свечи — они, по всей вероятности, должны были знаменовать чистоту помыслов султана. Мальчуган, брат султана, смотрел на нас во все глаза. Регент от лица султана отпустил нам затейливый комплимент, затем резидент от моего лица произнес пространную речь, изложив, кто я и что. После чего завязался бессвязный разговор, каждая сторона ломала голову над тем, что бы такое сказать. И наконец, после прощального комплимента регента и любезного ответа резидента, мы откланялись.

* * *

Какие только деревья ни растут на холме за резиденцией султана — они раскиданы беспорядочно, по прихоти природы, но кажется, будто их расположение тщательно продумано. Такие холмы видишь на старинных китайских картинах.

* * *

Мы обошли заводик по производству катеху. На берегу речки, у подножья холма, множество навесов на сваях из плохо обтесанных бревен, крытых рифленым железом. На холме растут бананы, папайи, самые разные деревья. Впечатление такое, будто навесы строили наспех, без всякого плана, по мере того, как в них возникала необходимость. Грязноватый, запущенный, заводик резко отличается от содержащихся в образцовом порядке английских и американских фабрик. Катеху употребляют для дубления, его добывают из коры мангрового дерева; во всех заводских помещениях попахивает танином. Повсюду расставлены огромные чаны, в которых кору, предварительно размолотую довольно сложной машиной, промывают водой и кипятят, пока не получат танин; готовый катеху вытекает из чана густой, рыжеватой, вязкой жижей, похожей на патоку. Когда катеху засохнет, из него формируют большие, очень твердые круги. Управляющий и два его помощника живут в отдельных бунгало на холме, есть здесь и маленький клуб, где они проводят вечера. Клуб размещается в одной комнате, большую часть ее занимает бильярдный стол; на оставшемся пространстве размещается небольшой бар, ломберный стол и стол, на котором лежит груда газет — «Дейли График», «Миррор», и журналы типа «Ройал» и «Стрэнд». Всю работу по клубу делает один парень, он и спиртное подает, и в промежутках исполняет обязанности маркера. Грязь в клубе несусветная. Управляющий — дебелый, в роговых очках, со вставными зубами, с бритым, бронзовым от загара квадратным лицом. Он уже четверть века живет здесь и, как говорят, обладает большим влиянием на туземцев. У него привычка пересыпать речь французскими словечками. Он слывет человеком отзывчивым и надежным. Троица, составляющая весь штат заводика, не ладит друг с другом. Они то и дело скандалят между собой. Инженеру под тридцать, у него такой сильный шотландский акцент, что англичанину не просто его понять. Примерно среднего роста, одет в поношенный серый тиковый костюм и драную тенниску. У него привлекательное, симпатичное лицо, с чертами не сказать, чтобы тонкими, но недурными, голубые глаза — по первому впечатлению, мутные от пьянства, но если вглядеться без предубеждения, увидишь в них и тайну, и трагизм. Они полны недоумения — можно подумать, что здесь, на Востоке, ему открылось такое, чего он не может постичь, и это лишило его равновесия и пустило плыть по воле волн в житейском море. Говорят, он беспробудно пьет, а когда напьется — бранчлив и буен. Третий — коротышка крепкого сложения, с рыжеватыми волосами и крупным носом, все больше помалкивает.

* * *