– Все атаки на габы, ложь и политика только ширма для похищения Гюль? Что за бред! – рявкнул Рыг.

– Есть цели сознания и цели подспудья. Есть лидеры конфликта и их команды, силы влияния и союзники. Есть цели логики и есть жажда тьмы неосознанного, – прошелестело Ика. – Мы пока не видим цели логики в нынешнем конфликте. Логика для Иды сложна. Но мы понимаем, что есть такие цели, они связаны с людьми, с их ролью в мире. Сейчас, благодаря сообщению вашего друга, мы осознали жажду одного из зачинателей конфликта, идянина. В нем нет логики. Это отступник, он ищет продления для себя. Вероятно, он стар. Вероятно, за ним огромный опыт, отступники редко выживают в изоляции так долго… Мы будем размышлять.

Саид спрыгнул с колонны, выбрав для опоры плечо Рыга. Некоторое время стоял, глядя в его рыжие бешеные глаза. Отдыхал в их ярости от покоя Ики, невозмутимого и нечеловечного.

– Гульку никому не дам уродовать, – мрачно пообещал он. – Только я могу выносить ей мозг родственными разборками. Только я!

– Разделение «мы» на двойное «я» неизбежно создает полярность, включающую притяжение и отторжение, – прошелестело с вершины колонны.

Саид прикрыл глаза, стараясь погасить гнев. Беспричинный. Не виновато ведь это… Ика, что оно философски спокойно. Оно на лицо – человек, а по сути чуждее дрюккеля. Как поверить, что оно приходится родителем Яхгль? То ли дедом, то ли бабом, то ли как еще сказать… Впрочем, оно много кому родитель, в мире Иды стволовые андрогины всем живущем не чужие – их мало и они воистину основа цивилизации.

– Начинаю с новой силой уважать Яхгль за ее умение сбежать от вас, уважаемое Ика, – громко сказал Саид.

Интра работает в условиях искаженных до предела понятий конкуренции. Мы вынуждены создавать продукт, который до своего появления не был нужен, а после должен стать жизненно необходим. Мы возвращаем каждой расе, каждой локальной цивилизации, кусочек «детства», в чем-то противоречащий взрослому взгляду на мир и потому тем более ценный.

Но как дать необходимое тем же пырам, а влияние на них крайне значимо для нас. Пыры не нуждаются ни в чем! Выйдя в большой универсум, они уже имели единый центр координации деяний расы. Этот центр постепенно сформировал планетарные комплексы с высоким, а вернее почти безграничным, потенциалом модернизации. Комплексы самодостаточны и производят все то, что может потребоваться. В них лишь загружают свежие открытия, предварительно сведенные от фундаментального уровня к прикладному. Финальная технология отстраивается систематиками комплексов. В расе пыров всегда найдется один-два процента инженеров, жаждущих работать неустанно и получающих удовольствие от процесса. Так что Интре нечего предложить пырам. И тут ключевой момент – именно взрослость расы. Пыры не желают брать излишек. Они осознанно отрицают избыток комфорта или автоматизации, ведь в их понимании «изнежился» – одно из страшнейших оскорблений!

И ладно бы пыры одни отстроили себе автономные системы снабжения. Но иные расы идут по схожему пути, освобождая время и сознание для задач, никак не связанных с нынешними возможностями Интры.

Сафары всю жизнь совершенствуют кулинарные рецепты и получают подлинную радость, лишь угощая.

Камаррги, коих у помянуть жутко, заинтересованы только в примитивном оружии, используемом в регулярных ритуальных войнах с мурврами и турнирах за право возглавить клан.

Хрясы нуждаются разве что в молельных ковриках, они живучи и неприхотливы до крайности, а вести с ними дела сложно и опасно: всякое подозрение в фальши может стать поводом к обвинению в ханноненавистничестве. А там и до резни недалеко, история помнит, на что они способны в своем фанатизме.

Остается радоваться, что люди куда уязвимее. Люди ценят комфорт, охотно изнеживаются и готовы приложить огромные усилия, чтобы… не прилагать усилий. Значит, я сооружу для людей костыль, и скоро они разучатся ходить без опоры на Интру.

Во сне было темно. Может, там тоже экономили энергию? Неудобно. Некто, для меня очень важный, бережно гладил по спине, и я млела, кошка-кошкой. Еще щурилась. Понять бы, пока драгоценное подсознание готово к общению: а кто мне всерьез дорог? Тай, он же Тэй, не человек, хотя выглядит неотличимо и мы с ним… у нас приятные общие воспоминания. И не общие тоже. Я много раз за этот год думала о нем. Нет, не думала. Кожа не думает. Сбоящее некстати сердце не думает. Я заметила его первого по прибытии в универсум. Заметила потому, что учуяла незримую связь. Ниточке давно бы пора порваться, истереться, а вон – никак… Меня гладят в темноте, я млею и… таю. Начинаю ворочаться, сопеть, щупать одеяло и пробовать дотянуться через плечо до своей спины… До его руки?

Мне надо дотянуться. Мне надо понять, почему я таю, а на щеке слезинка и она – горечь. Что изменилось, что мне мешает раскрывать душу в ответ на внимание? Ведь было иначе. Я еще помню, как это – иначе… и уже не могу ощутить. Тянусь, тянусь… хочу снова в тепло. От усердия в потягушечках я проснулась. Бодрая, голодная во всех смыслах. Сейчас бы спарринг с Рыгом. Хоть с левой удар, хоть с правой, всяко дурь вылетает на раз. А когда мурвр приседает перед прыжком и чуть подбирает копыта… ну, жуткое дело. Я ставлю рекорды скорости на короткие дистанции, ага.

– Ыыы, умру без завтрака, – трипсовым детенышем заныла я.

– Порция разогрета, – отрапортовал клон.

По тону, не содержащему ничего кроме дисциплины, клон опознается куда надежнее, чем по внешности. Открываю глаза. Наблюдаю старого рядового из команды Макса. Оттер моих провожатых. Молодец. У Макса и простенькие клоны – первый сорт. Упертые.

– Шарп?

– Функционирую на две трети потенциала, – без задержки отчитался напарник. – Делал пробный вылет в стратосферу. Снял данные по газовому составу и температурным инверсиям. Вел поиск спутников и зондов. Запустил сеть дальней разведки планетарной системы. Макс приказал: искать корабли. Искать станции слежения. Искать портаторы и иные неприродные объекты.

– Макс такой. Он прикажет так прикажет, – зевнула я, села и покачала головой, взбалтывая мысли. Клон принес завтрак. Я схряпала подобие гамбургера, выпила подобие супа и затем воду. Вкусно. Жаль, добавку просить бесполезно. Я облизнулась и ограничилась малым: – Спасибо. Макс где?

– Собрал в зоне СП всех, кто имеет или получил статус ут-интнор и выше. Проводит опрос и формирует понимание состояния по планете. – Рявкнул старый клон и затих, сгорбился в уголке.

– Ага. Ага… тогда ладно. Шарп, тащи тушу киборга. Щас мы его обмозгуем.

Шарп умчался. Я осмотрелась, заметила мозг из темного сектора, тот самый, с клеймом «перед прочтением выжечь», но – свежеотполированный. Добыла его из полки. Промеряла пальцами, прикидывая, крупнее ли мозг того, какой я размозжила вчера? Вроде, именно так – крупнее. Упс… От недоумения меня спас Шарп, он как раз вернулся, приволок и уложил на пол тело. Черепная коробка по-прежнему пуста и открыта. С первого взгляда ясно: новый мозг туда не влезет. Я искривила рот и старательно нагнала на лоб морщинки. Ум не пророс, но Шарп меня понял. В два движения выломал волосатую снаружи крышку черепа. Врубил на щупальце горелку-пилилку и обновил контур головы так, чтобы от разъема на затылке и до лба было все свободно. Мозг при примерке на новое место сразу стал похож на полированную суперкепку.