— Простите, — неловко извинилась я. — Не хотела вас задеть.

— Пустяки, мисс! — отмахнулась она, но с превеликой осторожностью расправила мех, окаймляющий ее пальто.

Словом, очень добротное пальто. Да и мех выглядел… как-то непривычно дорого для одежды горничной.

Заметив мой взгляд, мисс Пруденс прикоснулась обнаженной рукой к серебристому, сверкающему на солнце меху и горделиво выпрямилась.

— Я еду в город, мисс. Сегодня я взяла выходной, но если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете позвать Гилмор. Конечно, девчонка еще молода и часто бывает нерасторопна, но…

— Не волнуйтесь, — явные неодобрительные нотки в голосе горничной заставляли мысленно улыбнуться. — Я справлюсь.

Мисс Пруденс кивнула и уже переступила порог, когда я снова окликнула ее.

— Красивое пальто, — похвалила я.

Она вспыхнула не то от удовольствия, не то от смущения, но первое было вероятнее.

— Спасибо, мисс, — поблагодарила она. — Вот, получила кое-какое наследство, порадовала себя. Благо выходной, сегодня еще перчатки куплю, кожаные, красивые, как у настоящей леди. Я видела такие в витрине магазина.

— Удачных покупок! — после паузы пожелала я. Внутри медленно закопошился червячок сомнения.

Мисс Пруденс попрощалась и исчезла за дверью. Я же, погруженная в свои думы, неторопливо направилась к лестнице. Лишь на десятой ступени я поняла, что же меня смутило в разговоре.

Возможно, ничего удивительного в том, что у горничной неожиданно появились деньги на крупные и дорогие покупки. Но очень уж подозрительно, что они появились почти сразу после попытки отравления моей совы.

Птица должна знать несостоявшегося убийцу, так ведь сказал мистер Саймон?

Определенно, мне есть над чем подумать…

* * *

Новость об исчезновении антидота из коллекции, привезенной в академию, разлетелась быстро. Она настолько взбудоражила и преподавателей, и студентов, что меня практически перестали спрашивать о Букле, целиком переключившись на новый скандал. Лишь иногда кто-нибудь проницательно интересовался, не кажется ли мне подозрительным такое совпадение, но в эти моменты я старалась уходить от ответа. До тех пор, пока этот вопрос не задал мне Джеймс.

Мы стояли у окна в одном из темных и узких коридоров. Я нервно оглянулась по сторонам.

— Не волнуйтесь, — догадавшись о причине моего беспокойства, сказал Джеймс. — Для всех я просто уточняю тему своего реферата.

— Звучит не очень убедительно, — заметила я, но не стала спорить. — Вы правы, все случившееся выглядит подозрительно…

— Думаю, — перебил он, — вы привлекли внимание убийцы и теперь в опасности.

Я кашлянула и отвела взгляд в сторону.

— Возможно, — вынужденно согласилась я.

— Мне столько всего нужно сказать, что я не знаю, с чего начать… — помолчав, сказал Джеймс. Его пухлые губы выглядели искусанными, и у меня сжалось сердце. Как бы там ни было, но я больше не злилась на него.

— Можете начать с начала, — с улыбкой подсказала я.

Джеймс поднял на меня взгляд и тоже слабо улыбнулся.

— Мне безумно жаль, что ваша сова едва не погибла. Если бы я вчера не уехал домой, к отцу…

— Что бы вы сделали? — мягко спросила я. — Вы не могли ничем помочь.

— Я был бы рядом! — горячо отозвался он и сделал шаг вперед, оттесняя меня к подоконнику.

— Кажется, мы это уже проходили, — напомнила я. — Будьте добры, не закрывайте меня спиной. Поверьте, сплетникам этого хватит, чтобы разнести по академии слухи о нашем романе.

— Может, пускай разносят? — пробормотал он, но послушно отодвинулся, открывая мне обзор.

Под моим суровым взглядом Джеймс поднял руки вверх, будто сдаваясь.

— Неудачная шутка, верно?

— Да, мне она не по нраву, — честно согласилась я.

Может, мне тоже начать ходить с тростью? Ею будет очень удобно отгонять зарвавшихся кавалеров.

Я представила, как размахиваю тростью или хотя бы зонтиком на манер китайских монахов, преподающих боевые искусства, и усмехнулась.

Джеймс этого не заметил и продолжил. Светлая прядь, выбившаяся из его хвоста, падала на лоб и частично на глаз, придавая ему лихой вид пирата.

— Я хотел еще раз извиниться за тот спор, — волнуясь, проговорил он. — Поверьте, с того времени я сильно изменился и… Вы можете положиться на меня. Во всем. Это правда.

Его карие глаза смотрели встревоженно, но серьезно. Фальши в них не было ни капли. Я смягчилась.

— Я уже забыла о том споре. Что было, то прошло.

Джеймс кивнул. На его лице отразилось облегчение, но почти сразу оно снова помрачнело.

— Амелия… то есть, мисс Бартон, — быстро поправился он, — мне кажется, вам угрожает опасность, и если я могу помочь… Хоть как-то…

Я задумчиво куснула губу. Забавно, но в этот момент я мысленно сравнила Джеймса и Айдена. Оба хотели мне помочь, но один просто брал и делал, не раскрывая деталей, а второй был готов работать сообща. Я всегда думала, что последний вариант мне ближе. Возможно, я ошибалась.

— Спасибо, Джеймс.

Моя рука сама дернулась вперед и, прежде чем понять, что делаю, я протянула ему раскрытую ладонь, как для рукопожатия.

Он посмотрел на нее, а затем легко склонился и мимолетно коснулся моих пальцев губами. Я оторопела.

— Вообще-то, я имела в виду…

— Знаю.

Мы уставились друг на друга. Я тяжело вздохнула.

— Значит…

— Я все еще лелею надежду, что вы воспримите мои ухаживания всерьез, мисс Бартон.

Я закатила глаза и отдернула руку.

— Вы, мистер Грифленд, ужасно упрямы и несносны. Так и знайте!

— Осмелюсь заметить, это мои самые лучшие качества.

Джеймс подмигнул и снова напомнил мне довольного собой котяру, стащившего у хозяйки кусок мяса. Я негромко рассмеялась.

Злиться на этого парня совершенно не получалось.

* * *

Оставшиеся дни до бала пролетели невероятно быстро. Возможно, потому что были до отказа заполнены делами. Днем я вела лекции, вечером, под присмотром Букли, которую мне разрешили забрать из больницы, читала учебник и выполняла несложные упражнения. Ночью же встречалась с Амелией, с каждым разом выглядевшей все загадочнее. Впрочем, я подозревала, что ее поведение объяснялось романом с «джентльменом».

Кажется, Амелия и правда влюбилась, и это все усложняло…

О том, что, вообще-то, мои отношения с Айденом (мне хотелось их назвать именно отношениями) тоже усугубляют ситуацию, я подумала не сразу. Признаться, о возвращении домой я помышляла все реже, и чувство вины за брошенных родителей сдавливало грудную клетку, как в тисках.