если сопоставить эту оперу с советскими попытками создания опер на современную тему, то следует признать американский опыт (т. е. «Порги и Бесс») значительно более удачным. Основа оперы – музыка. Она у Гершвина в опере современна, она сама – дыхание современности американской. Наши же оперы, на современные или исторические сюжеты они писаны – вполне безразлично, просто упражнения на основе запоздалого эпигонства под мелос классиков оперного жанра, прежде всего русского. Но замечательные оперы Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова и весьма поучительное оперное наследство Мусоргского – произведения не какой-то раз навсегда данной, для всех времен и народов Советского Союза, классики. Наоборот, они замечательны более всего потому, что являются детищами своего времени. В них мелос русской жизни середины и второй половины XIX в. Подражать им в середине и второй половине XX в. – значит не слышать голоса современности, мелоса нашей жизни. Отсюда неудачи «Тихого Дона», «Семьи Тараса», «Декабристов», оперы по роману Е. Мальцева «От чистого сердца»106; такая же судьба постигнет, вероятно, «Никиту Вершинина»107.

Более других преуспели в опытах создания современной оперы Шостакович («Леди Макбет») и отчасти Прокофьев («Война и мир»). Но первому дали еще в его юные годы такую всесоюзную «вселенскую смазь», что он, видимо, на всю жизнь закаялся писать оперы. Второй же вообще не оперный композитор. Музыкант отличный, Прокофьев слишком лиричен и разинтеллигентен, чтобы быть способным к опере. Все же его «Война и мир» была смелой и заслуживающей внимания попыткой создания новой, современной по музыкальному духу оперы (Отечественная история. 2000. № 1. С. 163).

На днях «Литературная газета» писала об образовании комиссий по литературному наследию Бруно Ясенского, Давида Бергельсона. Ясенский был объявлен шпионом и, по слухам, расстрелян, примерно, около 1936–37 гг. Бергельсон был, кажется, просто предан забвению как еврейско-русский писатель. Но что из этих комиссий воспоследует, неизвестно. Пожалуй, более полутора лет назад создали комиссию по наследству, то бишь по воскрешению из мертвых, Михаила Кольцова. Уже по крайней мере с конца 1952 г. делаются заявления об издании произведений Ильфа и Петрова. Но изданий нет108 (Там же. С. 164).

Молодое духовенство, – как указано в циркуляре, – значительно активизируется, принимая целый ряд мер к укреплению церкви (благолепие в храмах, их ремонт, усиление проповеднической деятельности и др.), которые создают определенный авторитет молодому духовенству среди верующих (цит. по: Вестник церковной истории. 2010. № 1–2. С. 246).

В начале 1956 года мама отнесла рукопись в «Знамя» и в «Новый мир», – рассказывает дочь Ольги Ивинской Ирина Емельянова (О. Ивинская, И. Емельянова. С. 424).

…в «Новом мире», – говорит сама Ивинская, – лежал не переплетенный экземпляр; переплетенные книжки были даны в Гослитиздат и в «Знамя» (О. Ивинская. Годы с Борисом Пастернаком. С. 230).

Роман «Доктор Живаго» долго лежал у меня в редакторском столе110, – в беседе со Львом Копелевым вспоминает Георгий Владимов, с августа 1956 года работавший в отделе прозы «Нового мира». – Начальство колебалось: печатать – не печатать, давайте подождем. Ну, в конце концов вернули Пастернаку (Л. Копелев, Г. Владимов // Знамя. 2019. № 7. С. 161).