получается почему-то только хуже. У Сережи… Ну, в смысле, Сергея Сергей Петровича опыта особого не было, но он хотя бы старался. А Артур Георгиевич… Его никогда нет на месте. Я просто не знаю, что теперь делать. Если наш отряд не выступит, мне объявят выговор. Газета… Ой, ладно, газета тут вообще ни при чем… Как-то все вместе навалилось, теперь просто из рук все валится, кажется, что не получается вообще ничего… А еще эти записки непонятно от кого…

— Какие записки? — спросил я.

— Кто-то под дверь подсовывает, — Елена Евгеньевна крепко зажмурилась, будто пыталась не заплакать. — Гадости всякие пишет. Ой, нет-нет. Если буду продолжать жаловаться, то вообще расклеюсь и расплачусь.

— Вообще-то записки с гадостями — это не совсем жалоба, — серьезно сказал я. — Это же значит, что кто-то в нашем отряде намеренно портит вам жизнь. Этого человека надо за руку поймать и наказать, а не терпеть выходки.

— А почему ты думаешь, что это кто-то из отряда? — вздохнула Елена Евгеньевна. — Кто угодно может быть…

— Такие вещи обычно делает лицо заинтересованное, — я пожал плечами. — Кому угодно незачем.

— Да глупости это все, — вожатая махнула рукой. Как-то нервно. — Просто кто-то по-дурацки пошутил, зачем раздувать…

Ее лицо было и так разрумянившимся после упражнений, но тут явно покраснело еще больше. Как будто она сначала сказала, а потом пожалела, что сказала. А в каком случае у нас боятся ловить преступника за руку? Ну, если это не вооруженный до зубов громила, конечно… Похоже, что в одной из записок был тот самый компромат, который и вбил клин между Еленой Евгеньевной и Мамоновым. Это пока догадка, конечно… И обсуждать ее лучше не при Цицероне. Она, конечно, «свой парень», но личные секреты — дело такое…

— А вам понравилась наша газета, Елена Евгеньевна? — решил я сменить тему.

— Что? — встрепенулась вожатая.

— Ну, вы сказали, что Марина Климовна вам показала наши «Сигнальные огни». И как вам?

— По-моему, очень здорово, — серьезно сказала Елена Евгеньевна. — Не понимаю, что ее так взбесило. Да, получилось немного непривычно, шутки странноватые. Но это так необычно и оригинально. Я бы на ее месте похвалила вас за творческий подход, а не срывала бы тайно газету со стены.

— Она все еще злится? — спросил я.

— О, шипит, как кипящий чайник! — вожатая фыркнула. — Только я вам ничего не говорила, ладно?

— Да там же вроде ничего такого не было, — я задумчиво почесал в затылке. — Не на картинку же о покупке колорадских жуков она выбесилась…

— Нет, не на картинку, — Елена Евгеньевна снова фыркнула. — Там было письмо про мальчика, который боится белых танцев и все время убегает. Мне кажется, дело именно в нем.

— Что-то такое припоминаю смутно, — сказал я. — А при чем здесь Марина Климовна?

Глава 23, в которой мы строим планы и не только

— Ой, наверное такое некрасиво рассказывать, — Елена Евгеньевна захихикала, прикрыв рот ладошкой. Глаза ее заблестели. — Это же взрослые дела.

— Да ладно, вы уже проговорились, — я подмигнул. — Так что молчать тоже некрасиво.

— Ну, в общем-то, ничего такого… — вожатая смущенно потупила глаза. — После первой смены у нас были в клубе танцы только для вожатых. Ну и Марина Климовна немного… выпила. А там еще был один парень, вожатый пятого отряда. Кудрявый такой. И она взялась его на белые танцы приглашать. И к третьему он от нее начал убегать и прятаться. Как в том самом письме практически.

— Надо же, какое совпадение, — хмыкнул я.

— А точно только совпадение? — хитро спросила вожатая.

Я пожал плечами, обдумывая, как бы ответить, чтобы это не показалось намеком на то, что мы эту историю уже от кого-то слышали и написали в газете для прикола. Обычное же дело — отрицаешь, значит точно виновен. Но мне на выручку пришел горн, возвещающий о начале нового дня в лагере.

Все-таки, хорошая штука — строгий распорядок дня. Почти в любой момент времени можно точно сказать, где ты будешь. Ну, если ты не злостный нарушитель, конечно. Дежурить нам с Мамоновым досталось на подсобных работах. Кругленький завхоз Иван Денисович забрал нас на склад, понадобились дополнительные руки переставить какие-то коробки, тюки и ящики, чтобы освободить один из стеллажей, потому что у него что-то там сломалось… В общем, это было даже неплохо. Работы было не то, чтобы очень много, большую часть времени мы просто валялись на травке и ждали, когда починят стеллаж. Ну и пионерскую форму можно было не надевать и по стойке смирно не стоять, опять же.

— Петрович, ты случаем, в город не собираешься? — спросил Иван Денисович, когда они оба с водителем вышли из склада перекурить.

— На следующих выходных только, — Петрович вытряхнул из красной квадратной пачки «Примы» сигарету без фильтра и горсть табачной трухи. — Тьфу, бляха, опять полупустая… А тебе надо в Новокиневск?

— Да не то, чтобы надо, — замялся Иван Денисович. — Фильм новый хотел посмотреть.

— Ну-ка, ну-ка, это какой еще? — заинтересовался Петрович.

— «Пираты двадцатого века», — ответил завхоз.

— Далеко до Новокиневска-то… — Петрович задумчиво почесал в затылке. — О! В Закорске есть кинотеатр, может там тоже показывают? До Закорска можем за час туда-обратно смотаться.

— Надо это как-то обмозговать вечерком, а? — Иван Денисович затушил свою сигарету, и они оба опять скрылись в складе.

— Эх, а я бы тоже в кино сгонял! — мечтательно протянул Мамонов.

— Можно напроситься с мужиками, — я кивнул в сторону открытой двери склада.

— Да ну, какое там, — Мамонов махнул рукой. — С чего бы им нас брать?

— А если так просто сбежать?