Каждый вечер я читал дочке роман сюрреалистической поэтессы Валентины Пенроуз «Элизабет Батори, кровавая графиня» — историю знатной дамы, принимавшей ванны из свежей крови юных служанок. «Красивая и величественная, очень гордая, любящая только себя; всегда в поисках удовольствий, но не светских, а любовных наслаждений, Эржебет всегда окружена льстецами и развратниками… Желая пробудиться от НЕжизни, подозревая, что в чужой крови можно найти разгадку тайны, скрываемую от нее с рождения…» Роми обожала эту историю, но я все время напоминал, что это вымысел. Однако мозг дочери, подключенный к Wi-Fi, позволил ей узнать, что вампирша действительно высосала кровь сотен убитых девочек-подростков. Я часто пел «трансчеловеческую» «Марсельезу» с «исправленной» четвертой строкой припева:

Роми и Пеппер поженились в строгом уединении в мэрии Санта-Барбары. Мэр был очень горд, что ему выпала честь заключить первый союз человека с роботом с целью «продвижения общества к принятию андроидов и преодолению робофобии». После церемонии мы съели жаренных на гриле омаров на пристани Стирнса. Молодожены любовались горизонтом, держась за руки, а я досматривал второй сезон «Бойтесь ходячих мертвецов» — телесериала Роберта Киркмана и Дейва Эриксона, действие которого происходит в Лос-Анджелесе.

Не осталось ни малейшей разницы между окружающей реальностью и научной фантастикой. Герои фильмов о зомби — нежить — все время проводят в поисках свежей плоти: еще одна попытка голливудских сценаристов и режиссеров предупредить человечество.

Как только Джесси Кармазин опубликовал первые результаты своего вампирического теста, все нувориши Силиконовой долины во главе с Питером Тилем[304] ринулись к дверям клиники. Вся мировая пресса говорила только про инверсию возраста. Le Monde: «В Калифорнии автомобили заряжают электричеством, а пожилых — кровью». The New York Times: «Инъекции юной крови: будущее омоложения». Le Figaro: «Дракула был прав?» Мужской ежемесячный журнал GQ France даже поместил на обложку мою фотографию в плавках с подписью желтыми буквами: «Бегбедер — перезагрузка». Очень скоро клинике «Амброзия» стало не хватать запасов молодой плазмы для восстановления и регенерации миелиновой оболочки, а по сути — нервных тканей. Правительство США тщетно призывало калифорнийских пенсионеров к спокойствию. Пожилые американцы из всех штатов начали поиски новых источников регенерации гемоглобина. Полиции не удавалось удержать всех студентов, безработных, нищих, наркоманов и прочих горемык страны от продажи их крови, этой новой энергии. Спрос рождает предложение, и охота началась на южных территориях. Престарелые фрики предлагали колоссальные суммы за «переливание молодости». Вскоре торговля кровью, как в Соединенных Штатах, так и в Мексике, затем в Китае и Восточной Европе, перешла в «серую» зону. Следующей зимой сформировались мафиозные группировки. «Кровавые дилеры» продавали «молодую плазму» от $5000 до $10 000 за литр. Многие реципиенты заболели смертельными формами гепатита, лейкемией и СПИДом, но спрос не упал… Чем стремительнее росли тарифы, тем бóльшая опасность грозила молодому поколению.

Первые случаи «охоты на Юность» были зарегистрированы в пригороде Л.-А. Существует географическая логика: в конце 1960-х годов здесь обосновался один из самых кровавых серийных убийц Чарльз Мэнсон и его последователи-соучастники — нелюди из секты «Семья»[305]. Трансгуманистов в Калифорнию привлек не серфинг, а запах жертвенной крови. Слово «СВИНЬИ» на стенах не было бранным, оно констатировало факт: очеловеченные хрюшки в недалеком будущем станут поставщиками органов для трансплантации, а если выражаться более метафорично, это слово — символ свинячьего будущего неочеловечества на планете-кормушке. Банды торговцев-каннибалов нападали на любого гражданина моложе двадцати лет. Опустошенные тела подростков-«свиней» покоились в пустыне Невада; полиция то и дело находила оссуарии — массовые захоронения, забитые уложенными в стопки «дублеными шкурами» — высушенной человеческой кожей. Ходили непроверенные слухи о существовании в Никарагуа ферм по откорму детей, предназначенных в жертву сектам стариков-зомби. Я был «морской свинкой», лабораторным животным, игрушкой ученых, чьи исследования развязали вампирскую войну между поколениями. Я помню все так ясно, будто это было вчера. «Кровь — особый сок», — говорит Мефистофель Фаусту. Омолодиться можно только за чужой счет, нужно отнять юность, кровь девственницы, клетки эмбриона, присвоить органы погибшего прошлой ночью байкера или сердца хряка-гуманоида. Хочешь вечной жизни? Разграбь чужое тело! Моя новая кровь не была моей, она была лучше моей, чище, прохладнее, красивее, но я перестал быть собой. Леонора была права, сбежав от меня: мое человеческое «Я» улетучивается день за днем.

Единственный шанс для homo sapiens получить вечную жизнь — убийство собственного потомства. Даже Бог позволил распять собственного Сына, но я — не Он. Я не мог следовать Евангелию: не мог перерезать горло Роми… И потому заболел.