— Ты разбил мои часы!

Голем громко мяукнул, удачно изображая возмущённого кота, желающего поддержать хозяйку.

— Не притрагивался. Взгляни, самому прилетело, между прочим…

Он коснулся лба, на пальцах осталась кровь.

— Что же ты такое спросил?

— Да так… по мелочи…

— По мелочи? С тебя клепсидра, Кемпиус. Не обсуждается.

— Закажи у Шакира, пусть запишет на мой счёт.

Дама щёлкнула пальцами, свечи снова зажглись.

— И ведь закажу. И ведь запишет. Ты представляешь, сколько стоит такая вещь?

— Не дороже денег, думаю… Мне пора, милая. До встречи.

— Увидимся… — рассеянно ответила ведьма, продолжая рассматривать остатки клепсидры.

Когда де Шу спустился по шаткой лесенке и шёл через поляну, дверь избушки вновь распахнулась с громким скрипом. Он обернулся — на пороге стояла уже не молодуха, а юная девушка, лицо и фигуру которой можно было определить без долгих описаний, одним словом — совершенство. Одета девушка оказалась легко, вернее, почти совсем не одета, и прозрачная ткань не могла, даже не пыталась скрыть грудь третьего… нет, пожалуй, четвёртого размера.

— У меня очень крепкая кровать, Кемпиус! Но поверь на слово — проверить это тебе не удастся!

Дверь захлопнулась. Де Шу пожал плечами: не удастся так не удастся…

* * *

В туннеле шел не бой — бойня.

Подробности Света видела плохо, поскольку единственный источник, который был у неё, метался впереди, лишь на мгновение выхватывая отдельные фрагменты бойни, чтобы сразу же похоронить их во мраке. Света не могла разглядеть, сопротивляются ли крысы, пытаются ли запустить зубы в серебряную змею или же позорно бегут. Шелестящие и скребущие звуки больше не доносились, их перекрыли другие: удары твёрдого о мягкое и твёрдого о твёрдое и писк, вырывающийся из сотен крысиных глоток и сливающийся в громкий монотонный стон.

Совсем рядом, у ног. Света почувствовала какое-то шевеление. Опасливо шагнула назад — и тут же красные прожектора повернулись в её сторону.

Крыса. Крупная, крупнее обычных, но не мутант запредельных размеров. Световой поток отвернул в сторону, потом вернулся, задержался ненадолго, убеждаясь, что крыса не приближается. Передние лапки зверя скребли по глиняной поверхности пола, но едва ли это была попытка добраться до Светы. Скорее, агония. Вновь темнота, пауза, новая короткая порция красного света: движения лапок прекратились, у приоткрытой крысиной пасти расползлось небольшое тёмное пятно. Задняя часть зверька была сплющена, изломана, деформирована.

«Она их не кусает, она их бьёт, ломает кости… И давит, как тогда удавила байкера в яблоневом саду…» — подумала Света отстранённо, словно всё происходящее касалось её очень косвенно, словно речь шла о ТТХ оружия из компьютерной игры, стрелялки-бродилки: первый уровень, локация «Лабиринт».

Звуки бойни впереди стихали, а Света стояла неподвижно над мёртвой крысой и размышляла над тем, КТО её убил? Вообще-то змея перешла из категории «что» в категорию «кто» ещё наверху, в зале, но там Света была не в лучшей форме для размышлений и выводов, и переход кольца в новое качество скользнул мимо сознания.

Теперь пришло время всё осмыслить.

Пока она относилась к кольцу как к гаджету: пусть весьма и весьма своеобразному, пусть непонятно каким образом устроенному, но именно гаджету, прибору, способному на определённые действия. А то, что непонятного устройства, так это ерунда: миллионы пользователей компьютеров понятия не имеют, как процессор устроен, и не комплексуют по этому поводу.

Света — глубокая материалистка, ни в какую мутную мистику не верящая, — даже сумела примирить своё мировоззрение с существованием кольца-змейки. Рассудила так: мир целиком и полностью материален и человек способен его познавать. Вопрос в другом: есть ли предел у человеческого знания? У проникновения в управляющие миром закономерности? Если предела нет, то можно допустить, что в этом забеге некоторые бегуны вырвались далеко вперёд и опережают деятелей современной науки, которая весьма консервативна и медлительна. Не зря ведь «официальные» учёные долго не желали признавать существование гипноза, или метеоритов, или забавного животного под названием «утконос»… Убежали бегуны, да так далеко, что даже спин истинных лидеров мы не видим, и это странное кольцо — дело их рук и знаний.

А если предел человеческим знаниям положен, не важно, биологией человека, возможностями мозга или чем-то ещё, тогда всё гораздо проще. Кольцо оттуда, из-за грани, отделяющей нам известное от того, что мы не узнаем никогда.

И никакой мутной мистики.

Но одно дело — втискивать в свою картину мира некий объект со странными свойствами, и совсем другое — наблюдать, как этот объект оборачивается субъектом, проявляет свободу воли… Причём весьма кровавую свободу воли, даже делая скидку на то, что кровь крысиная.

Субъект, лёгок на помине, уже возвращался. Бойня закончилась. Не победой, победы бывают в бою… Просто одной из сторон происходившего в туннеле процесса не стало. Погибли крысы поголовно или же часть их сбежала — не важно. Судя по звукам, живых грызунов впереди не осталось. Вернее, судя по отсутствию звуков.

Лучи света направлялись теперь в одну сторону, не метались беспорядочно, двигались вправо-влево неторопливо и размеренно, освещая то Свету, то стены туннеля. Серебряная змея передвигаться по воздуху больше не желала или не могла — ползла, как ползают её прототипы из кожи и плоти. Ползла беззвучно, серебряные чешуйки скользили по глинистому полу, не производя ни малейшего шороха.

«И до каких она размеров вымахала?» — подумала Света, вспомнив серебряную анаконду из сна-кошмара, продолжавшую расти и расти.

Не вымахала… Наоборот, когда появилась возможность разглядеть змею, она не превышала размерами ужа, причём не самого крупного. Истребление грызунов серебряная воительница начинала, обладая куда более внушительными габаритами.

При этом продолжать уменьшение серебряный ужик пока не желал… Подросшее украшение можно было носить при желании на шее, на манер ожерелья. Но желание не возникало… До сих пор Света относилась к ней, как к своей вещи… А теперь ещё пойми, кто тут чей.

— Кто ты? — спросила она громко. — Чего ты хочешь?

Змея вопросы проигнорировала. Свернулась кольцом у её ног, значительно умерила свечение глаз. И замерла, как будто ждала чего-то. Света догадывалась, чего именно, но не торопилась выполнить ожидаемое.

Алые глаза погасли. Напрочь, ни малейшего отблеска не удавалось разглядеть во мраке. Секунда за секундой уходили в никуда, в кромешную мглу. Потом алый свет вернулся, глаза засветились с прежней яркостью.

Пусть дара речи серебряная рептилия была лишена, но свои пожелания умела излагать доходчиво. Иногда даже болезненно… Смысл нынешнего послания прост: не хочешь сотрудничать — не надо, выживай как знаешь… В полной темноте.