Он еще раз взглянул в «глазок» и услышал:

— Седой! Это я, Зойка. Не узнал, что ли?

Бандит молчал.

— Седой. Ну ты че, в натуре? Я же вижу, как ты в «глазок» пялишься.

— Чего надо? — спросил Седой.

— Че, прямо тут на весь подъезд базарить?

— Говори, зачем пришла.

— Менты Арнольда с Пастором повязали, девок всех взяли, только мне да Кошке удалось слинять. Кошара к себе домой подалась, а мне куда?

— Подожди.

Седой взял пистолет, снял с предохранителя.

Весть о том, что вместе с Арнольдом повязали и Пастора, взбодрила Седого. Тем более что такой расклад вполне мог иметь место. Это хорошая новость, лишь бы она оказалась правдой. Он вернулся к двери.

— Слушай сюда, дурочка, у меня в руках пистолет. Сейчас я приоткрою дверь, входи медленно. Если с тобой кто-то есть и ты решила подставить меня, то первая пуля будет твоей. Поняла?

— Че пугаешь? Говорю, одна я. Открывай. Дай только переночевать и немного «бабок», домой вернуться. Я тебе их ночью отработаю, а то автостопом увезут куда-нибудь и закопают потом в лесу. Я же никогда ни в чем тебе не отказывала, хотя могла сдать Пастору…

— Завязывай базар. Входи, как договорились.

Седой приоткрыл дверь, сам отошел назад, выставив перед собой пистолет.

— Пошла.

Но тут в проеме показался мужчина и грянул выстрел. Пуля, выпущенная Стариковым, выбила из рук Седого пистолет, заодно пробив грудь. От сильного удара бандит перевернулся на спину.

Седой даже не почувствовал боли, заметил лишь вспышку.

Дверь за Николаем тихонько закрыла Зоя, спустившаяся на лестничную площадку, пораженная хладнокровием и решительностью Николая.

Стариков же прошел мимо беспомощного и безопасного теперь бандита в комнату, включил музыкальный центр, прибавил громкости.

Зазвучали зарубежные ритмы с воплями, ахами и вздохами.

Сейчас шок пройдет, и Седой взвоет от боли в унисон с компакт-диском. Николай вернулся в прихожую.

Седой лежал, удивленно рассматривая поднятую в локте, изуродованную руку, из которой фонтанчиком била кровь.

— Ну что, Седой? Вот и встретились.

— Ты кто? — с трудом выговорил он.

— Неужели не узнал?

— Майор?

— Да, Николай Стариков, вы, твари, семью мою зверски убили. А потом ты хотел убить мою сестру. А прежде чем убить — изнасиловать. И избивал ее.

Седой вздрогнул и скривился, прикусив губу. Дала о себе знать нестерпимая боль. Стараясь не смотреть на изуродованную руку, Седой едва слышно проговорил:

— Это Крюгер, не я, я на улице был, на стреме. Никого не трогал. Насиловал Крюгер по приказу Арнольда.

— А кто горло девочке перерезал?

— Меня заставил Арнольд, но она уже ничего не понимала, сошла с ума после Крюгера.

— И убить сестру тоже Крюгер приказал?

— Нет, к сестре твоей нас с Валетом Пастор послал.

— Значит, Пастор.

Наступал час окончательной расплаты, дольше задерживаться в квартире бандита было опасно, соседи, услышав выстрелы, могли вызвать милицию. Но Седой спросил:

— Ты мент?

— Хуже. Во всяком случае, для тебя.

— Я истекаю кровью, там, за трельяжем, 30 000 долларов в конверте, возьми и вызови «Скорую». Я потом тебе денег еще дам. Я умираю.

— Ты и должен умереть. Для этого я сюда и пришел.

Седой попытался закричать, но Стариков выстрелил ему в голову.

Потом прошел в комнату, выключил телевизор, музыкальный центр. Наступила необычная тишина. Пахло гарью. И смертью. Николай спрятал пистолет, подобрал гильзы, вышел в подъезд.

На площадке стояла Зоя. Стариков обратился к девушке:

— Никто в подъезде не появлялся? Выстрелы сильно слышны были?

— Нет, никто. А выстрелы? Словно хлопки, я бы не подумала, что это из пистолета.

— Дверь у Седого хорошая, плотная. Пойдем, Зоя, наша с тобой работа закончена.

— Седой мертв?

— Мертвей не бывает.

— Да, дела.

Они вышли на улицу, прошли до того места, где оставили машину. Сели.

Зоя спросила:

— А за что вы его убили?

— Долго рассказывать. Тебе жалко Седого?

— Мне? Ничуточки. Он все время беспредельничал, сюда таскал, не платил. Но это ладно, он не любовью занимался, а издевался. Как что не по его, бил ремнем. Я его ненавидела, за что же мне его жалеть?

— Ты откуда родом?

— Из соседней области.

— Из соседней области, — задумчиво повторил Николай. — Дома-то, наверное, непорядок?

— Был бы порядок, разве я приехала бы сюда? Или вы думаете, мне доставляет удовольствие ложиться под мужиков?

Зоя вдруг как-то по-детски всхлипнула и заплакала.

— Ну, ну, Зоя, теперь все позади. Вот тебе тысяча долларов и пять тысяч рублей, прямо сейчас выходи на трассу, лучше к посту ГАИ, попроси ментов посадить тебя на попутную машину. И никогда больше не возвращайся сюда. Запомни: если очень хочешь чего-то добиться в жизни, непременно добьешься. А тебе для начала надо забыть все то, что ты здесь пережила. Уехать в свой областной центр, снять квартиру, пойти учиться и работать. А там и парня хорошего встретишь. Уверен, у тебя все будет хорошо. Начинай, девочка, новую жизнь.

Зоя вздохнула:

— Я не могу этого сделать.

— Это еще почему?

— Бандиты за мое бегство сестре отомстят.

— Черт, о ней я и не подумал. Так, у тебя с ней связь есть?

— Откуда? Нам телефонов не полагалось, мы же рабы.

— А вызвать ее к стойке бармена можно?

— В принципе, да, — оживилась Зоя, — если только она не в номерах.

— Номер знаешь?

— Знаю. Звонила как-то, когда сестра в больницу попала, запомнила цифры, что на аппарате.

— Вот тебе сотовый, звони. Если не захотят ее звать, передашь трубку мне.

— А что сказать, если ее позовут?

— Договаривайтесь о встрече, и пусть рвет когти. Вдвоем и уйдете из города. Вот тебе еще деньги.

Стариков добавил Зое пятьсот долларов.

— А паспорта?

— Как приедете на место, сразу же заявите, что их украли. Заплатите штраф, получите новые. Это не проблема.

— А бандиты нас не достанут?

— Не достанут. Некому будет доставать. Звони, Зоя, у меня еще много дел.