Некоторая сумма денег сменила владельца, и оказалось, что наш визит вполне возможен. Впервые я была благодарна Карлтону. Нас провели в небольшую комнату, в которой вскоре появилась Харриет.

— Харриет! — воскликнула я и, не раздумывая, бросилась к ней, протягивая руки. Она крепко обняла меня.

— Я видела тебя в ложе, — сказала она, — и знала, что ты зайдешь.

Карлтон поклонился.

— Ваша игра была великолепна, — признал он.

— Благодарю вас, добрый сэр, — кивнула она в ответ.

— Я оставлю вас, чтобы дать вам возможность поговорить, и вернусь минут через десять, кузина.

Когда за ним захлопнулась дверь, Харриет состроила гримасу.

— Он мне никогда не нравился, — сказала она.

— Харриет, что ты здесь делаешь?

— Мне казалось, что это очевидно.

— Ты…

— Я — одна из актрис Томаса Киллигрю, и, поверь мне, это немалое достижение.

— Но сэр Джеймс…

— Сэр Джеймс! Он послужил только ступенькой. Мне нужно было уехать. Подвернулся он… и предоставил мне средства.

— Значит, ты его не любила?

— Любила! Ах, моя милая, романтичная Арабелла, всегда думающая о любви! Что толку любить девушке, у которой нет крыши над головой и которая склонна получать от жизни некоторые радости?

— Ведь ты так красива! Ты могла бы выйти замуж за Чарльза Конди.

— Рядом с тобой в ложе я видела Карлотту с кислой физиономией. Уж наверняка она пришла сюда не для того, чтобы полюбоваться на меня.

— Ты обошлась с ней весьма дурно, Харриет.

— Дурно! Я просто хорошо отнеслась к молодому человеку, которому явно не нравилась Карлотта. Но мы понапрасну тратим время. Расскажи мне, как ты живешь. Как тебе понравилась нынешняя Англия? Как мальчики?

— Все в порядке.

— А маленький Ли?

— Он очень миловиден и умеет постоять за себя.

— Значит, он пошел в меня. Как ты относишься к нему? По-матерински?

— Харриет, почему ты его бросила?

— Но разве я могла взять его с собой? Конечно, мне было больно, но что было делать? Если бы я поехала с тобой, то вряд ли могла бы рассчитывать на добрый прием. Уж, во всяком случае, не со стороны Карлотты. Твоя мать, по всей видимости, тоже не собиралась навязываться мне с приглашениями. Бедняжку Харриет все бросили. Поэтому я решила: сюда меня привезет Джеймс Джилли, и я буду с ним до тех пор, пока он мне не надоест. Я всегда мечтала о сцене — и вот я здесь.

— Ты хорошо живешь, Харриет? Она расхохоталась.

— Милая Арабелла, ты всегда меня смешила. Для меня жизнь достаточно хороша. Сплошные взлеты и падения… Никакой скуки. Я создана для этой жизни. А ты? Продолжаешь оплакивать Эдвина?

— Его мне никто не заменит.

— А что с Карлтоном?

— Ты о чем?

— У него репутация неотразимого мужчины. Я слышала, он весьма разборчив. Сама Кастлмейн посматривает на него. Но для этого он слишком хитер. Он не хочет, чтобы Черный Парень занес его в свою нехорошую книжечку.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Кастлмейн — это любовница короля, а Черным Парнем называют Его Величество. Карлтон — большой оригинал. Вначале он наводняет весь город слухами, а потом ускользает в Эверсли и некоторое время там отсиживается. Я слышала, он был просто взбешен, услышав о юном наследнике. О твоем милом малыше, Арабелла. О, знаешь, о Карлтоне Эверсли ходит масса сплетен, и я не пропускаю их мимо ушей… Все-таки когда-то мы были знакомы.

— Харриет, мне хотелось бы верить, что ты счастлива.

— Мне хотелось бы сказать то же самое тебе.

— Я настолько счастлива, насколько могу быть счастлива без Эдвина. Скажи мне правду, Харриет.

— Я настолько счастлива, насколько могу быть счастливой без собственной усадьбы и приличного состояния, позволяющего жить в роскоши до конца дней.

— Ах, Харриет, — воскликнула я, — как чудесно, что мы вновь встретились с тобой!

— Возможно, мы опять встретимся. Я собираюсь стать звездой лондонских театров. Сейчас за тобой придет Карлтон. Я рада, что ты пришла, Арабелла. Между нами всегда существовали какие-то узы, правда?

Она несколько загадочно улыбнулась. Я не понимала, действительно ли она рада встрече со мной. Я чувствовала смущение и нерешительность. Мне хотелось убедить ее бросить сцену и уехать со мной в Эверсли.

Однако я знала, что не смогу этого сделать. С одной стороны, она сама откажется, а с другой — на это никогда не согласится моя новая семья.

Я попрощалась с ней, и она, поцеловав меня, сказала:

— Мы снова встретимся. Наши жизни, как говорится в пьесах, будут переплетаться, пока мы живы.

Это было самым волнующим событием за время моего пребывания в Лондоне.

После Лондона Эверсли показался скучным, но я была рада, что вернулась к Эдвину, и убедилась в том, что он не пострадал за время моего отсутствия. Мы с Карлоттой сразу же пошли в детскую, где нас шумно встретили мальчики, а после того, как они увидели привезенные подарки, прием с их стороны стал еще более теплым. Мы постарались разделить дары поровну, так что оба получили по игрушечному ружью, стреляющему глиняными шариками, по трубе, изготовленной из коровьего рога, и по воздушному змею — синий для Эдвина и красный для Ли. Всем этим да еще мятными шариками в коробочках, на которых был изображен Уайтхолл, дети были просто очарованы. Ли, конечно же, схватился за ружье и начал палить из него во все и во всех, в то время как Эдвину особенно полюбилась труба. Змеи, по-моему, были одобрены обоими, и оба желали тут же идти запускать их.

Карлотта спросила:

— А чему вы больше рады: нам или нашим подаркам?

Оба мальчика были озадачены вопросом. Ли уставился на свое ружье, а Эдвин вертел в руках трубу. Затем жестом, глубоко тронувшим меня и сразу же напомнившем об его отце, Эдвин отложил в сторону трубу, бросился ко мне и обнял меня.

Ли предусмотрительно сделал то же самое в отношении Карлотты.

Мы хорошенько посмеялись, а затем Эдвин сказал:

— Если бы вы не вернулись, то не привезли бы этих подарков, правда?

Ли серьезно кивнул.

Хотя нам дали понять, что наша компания менее желанна, чем подарки, нас повеселила и порадовала находчивость ребят.

Это были счастливые дни: мы помогали запускать воздушных змеев, постоянно слышали звуки труб и пытались уклониться от глиняных шариков. Мы были рады вернуться домой. Но меня постоянно тревожили воспоминания о Харриет, и я не могла выбросить их из головы.