Не отдавая себе отчета, Герман все время мысленно возвращался к той игре на ветвях дуба, к своему падению и пытался понять, как же такое несчастье могло произойти с ним. Обычно подобные мысли посещали его на рассвете, во время утренней молитвы. «За что, Господи, за что?» — вопрошал он, умываясь втайне от братии слезами. И вот однажды ему приснился сон. Будто идет он по той самой подло надломившейся дубовой ветке, осторожный и ловкий, как рысь, и вдруг оборачивается и видит за своей спиной ужасное существо — самого дьявола… Это было некое страшное на вид подобие человека. Небольшого роста, с тонкой шеей и круглым зеленым лицом, совершенно черными глазами, бугристым, морщинистым лбом, тонкими ноздрями, выступающей челюстью, скошенным узким подбородком и козлиной бородой, мохнатыми острыми ушами, взъерошенной щетиной вместо волос, собачьими зубами, клиновидным черепом, впалой грудью и с горбом на спине, в грязной отвратительной одежде, это существо шло, крадучись, за ним, и пасть его глумливо кривилась в усмешке… И вот в какое-то мгновение раздается дьявольский хохот, ветка не выдерживает, слышится громкий треск, Герман камнем летит вниз, и — темнота… Он и спустя годы помнил тот сон, и от каждого такого воспоминания кровь стыла в жилах. Иногда ему даже приходилось сказываться больным, чтобы восстановить отнятые этим сном силы.

Герман боролся с зеленым дьяволом как мог. Он истязал себя физическим трудом, постился по самым строгим канонам, неистово молился и усмирял свою плоть плетью. На какое-то время ему удавалось отогнать образ лукавого, но тот неизменно возвращался, как бы насмехаясь над усилиями монаха. Не было никакой пользы говорить о том сне аббату — неровен час выставит из монастыря за связь с дьяволом, и тогда выход один — с моста в реку. Сон этот, как и горб, стал тяжелой ношей. Так и жил монах Герман: с одним горбом — на теле, с другим — в душе.

Однажды, пребывая в поисках душевного спасения от дьявольских мук, он спросил престарелого брата Кристофера, которого ему определили в наставники, о природе искушения человека нечистым. Благо, отец Кристофер был мудр и сохранял ясность ума даже в весьма преклонном возрасте, и вот что он рассказал Герману:

— Никто, брат мой, не войдет в Царствие Небесное, кто не пройдет через искушение. Самого Иисуса дьявол трижды искушал в пустыне иудейской, и трижды лукавый был отвергнут Спасителем. Ибо по крещении своем Иисус, руководимый Духом Святым, проникся мыслью о приуготовлении себя к предстоящему подвигу постом и молитвой в полном уединении и удалился в бесплодную пустыню. И вот в час крайнего изнурения Богочеловека душевной сорокадневной борьбой явился к Нему дух злобы, завистник и враг человека искони. Не вспоминал ли он тогда свою первую победу над человеком в раю? Его ли гордости не возмечтать о новой победе и над Сыном Божьим и тем навек воцарить над миром? Ему ли допустить исполнения тяготеющей над ним угрозы быть сокрушенным под пятой обетованного Богочеловека?

И дух Тьмы, ослепленный гордостью своей, решился искусить Господа, проследив за крайним напряжением сил человеческого естества в Богочеловеке. Написано: «Когда Он, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал, приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.

Потом берет Его дьявол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедаю о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.

Опять берет Его дьявол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Тогда оставляет Его дьявол, и Ангелы приступили и служили Ему»[9].

Смотри: словом Божиим отражает Христос все три искушения. «Не хлебом одним будет жить человек…» — возражает Он на первое из них и указывает тем искусителю, что не станет творить чудеса, дабы избавиться от мук телесных, ни от сущих, ни от грядущих. Он указывает также на духовную пищу, которой питается человек истинно верующий, когда забывает на время о пище телесной, не имея нужды в ней; эта духовная пища есть слово Божие, Божественное учение, ибо сказано: «Всякое слово Божие к алчущему подобно пище поддерживает жизнь его».

Замысел же второго искушения состоит в том, чтобы возбудить в Иисусе желание вынудить чудо со стороны Бога, тем самым обнаружив в Нем тщеславие, самонадеяние и духовную гордость. Если Ты Сын Божий, как бы говорит дьявол, то Бог для Тебя все сделает, сотворит чудо по одному Твоему желанию. «Не искушай Господа Бога твоего», — возражает ему Христос. Смысл этого ответа таков: не должно требовать от Бога чуда по своему волеизъявлению, ибо лишь один Всевышний знает, когда следует явить волю свою.

Открывая пред взорами Христа все царства мира и славу их, продолжает дьявол искушать Его, говоря: «Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне». Это еще более дерзкое, чем два первых, искушение Господь опять отражает словами Писания, но предварительно всемогущим словом своим повелевает искусителю прекратить свои действия: «Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».

Сущность и сила этого последнего искушения состоит в том, что Христу предлагается внешняя царская власть над миром вместо предначертанного волей Его Отца пути искупления вины человечества через крестную смерть, воскрешение и основание всемирного духовного и вечного царства… И снова тверд духом Спаситель, и отражен нечистый. Лишь осознав тщетность своих попыток, оставил Его князь Тьмы, и тогда ангелы приступили и служили Ему.

Помни, брат мой Герман, что дьявол-искуситель и грешные наклонности скрываются внутри нас самих, и порою нестерпимо кажется, что власть нечистого сильна и неприступна. Но ведь Иисус имел ту же человеческую природу, что и мы, и Он одолел все искушения — значит, и мы имеем надежду устоять и спастись, и надежда эта дарована нам Им самим… Верою и молитвою спасешься.

Покойный ныне брат Кристофер будто предвидел, что настанет день, когда Герман тоже подвергнется искушению. Это случилось во время их новой встречи с Софи — именно так звали женщину, которую Герман спас в лесу. Он вновь увидел ее через несколько дней, когда посетившие монастырь паломники сказали ему, что женщина поправилась и просит о встрече с ним. Герман согласился не сразу. Он стеснялся своего изуродованного тела и совершенно не знал, как нужно вести себя с женщинами. Герман осознавал, что при свете дня никакая из них не может счесть его достойным внимания. И хотя такие мысли могли бы показаться странными для монаха, не стоит забывать, что Герман был молод и девственен и ему подобные размышления были простительны.

Под вечер он все же решился навестить ее в деревне, а увидев, не поверил своим глазам. Софи набралась сил, смыла кровь с лица и платья, расчесала волосы и стала еще прекраснее, чем прежде.