Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дарья смотрит через деревянную, ручной работы, словно кружевную ширму на оживленную улицу. Она делает глубокий вдох и старается успокоиться. К ней мгновенно возвращаются силы. Выпив одним глотком поданную ей Джоном холодную колу в стакане с инеем, Дарья оживает полностью.
– Постой, тут что, был алкоголь? – спрашивает она, едва дыша и цокая языком о небо.
– Ну да… – смеется Джон иронично. – Видно, твой организм этого требовал. Я и не знал, что ты можешь в таком темпе опрокинуть рюмашку.
Он весело хлопает себя по бердам, потом берет открытую бутылку дешевого виски, которая неизвестно с каких пор стояла на столике, и снова делает девушке коктейль.
– Пей, будешь полегче! – добавляет он чувственно.
– Я могу быть еще легче? – тихо спрашивает Дарья, но решительно не хочет ссориться. – Мы съедим что-нибудь или ты посадил меня на голодную диету? У меня урчит в животе.
– Выбирай, что тебе нравится, в любом количестве. – Мужчина вручает ей меню, которое представляет собой один лист бумаги. Он такой залапанный и жирный, что мало что на нем видно, но цены удается разглядеть. Они настолько низкие, что даже в индонезийском варунге было бы дороже.
– Я не знаю этой кухни. – Девушка кладет кустарное меню на стол и вытирает руки о брюки. – Я везде чувствую карри, значит, каждое местное блюдо приготовлено на его основе.
– Что ж, это любимая индусская приправа. В конце концов, не только индусская – вся Азия обожает карри. Здесь есть прекрасное ананасное карри из Карнатаки, керальское карри из цыпленка. Или можешь заказать также бириани с фаршем или обычные кебабы с мясом птицы. Это все нужно есть с дхалом[94] из зеленой, красной или черной чечевицы и теплым хлебцем наан. Для любителей более традиционной кухни есть цыпленок, приготовленный в печи и называемый «тандури», «тикка масала», британские блюда на основе индийской кухни, а для отважных – видоизмененная португальская говядина виндалу из региона Гоа, которую готовят адски острой. Это самые пикантные блюда в мире.
– А ты в этом разбираешься!
Дарья в шоке, потому что Джон говорит о готовке и еде с большей нежностью, чем обращаясь к ней.
– А что с запретами? Они тоже не едят свинины?
– По большей части жители Индии являются индуистами и вегетарианцами, а пакистанцы, будучи мусульманами, питаются в соответствии с принципами, прописанными в Коране:
– Эй! Ты цитируешь поэзию!
Дарью это забавляет, и она глупо хохочет, наверное, из-за того, что Джон постоянно подливает ей алкоголь, а еще потому, что ничего не ела. У нее шумит в голове, а язык начинает заплетаться.
– Это священный Коран, а не какая-то там поэзия! Это слово Божье! – Любовник хмурится, словно девушка совершила святотатство.
В этот момент в двери появляется невысокий худой и смуглый мужчина с арабскими чертами лица.
– Официант! Принесите тикку масала и дхал, – машет ему Дарья рукой, желая обратить на себя внимание, хотя в помещении больше никого нет. – И как можно быстрее, потому что я сейчас упаду под этот низкий столик и начну лаять.
Она глупо шутит, смеясь при этом до слез, на что мужчина только таращит большие черные глаза.
– Что она делает? – подходя к Джону, спрашивает он осуждающе. – Для чего тебе эта деваха, гм?
– Моэ?!
Дарья наконец узнает своего пакистанского шефа из Англии.
– А ты что здесь делаешь? Ты тоже хочешь что-нибудь съесть? Но в этой забегаловке все пересрут, говорю тебе! – Она не следит за словами, бормоча проклятия, за чем оба мужчины следят с отвращением. – Сколько буду жить, в такую рыгаловку не зайду.
– Привет, молодая госпожа!
Пакистанец не пожимает протянутую ему ладонь, а прикладывает руки к груди и наклоняет голову. Дарья никогда за ним не замечала такого поведения. Напротив, он всегда тискал работниц и охотнее всего светлокожих блондинок из-за восточной границы.
– Привет! Это твоя пивнушка? Не слишком она тебе удалась по сравнению с теми, которые принадлежат тебе в Европе!
– Пивнушка?
Мухамад смотрит с удивлением на Джона, а тот только улыбается уголками губ, но Дарья ничего не замечает.
– Ты пьешь алкоголь, брат? – шепотом спрашивает пакистанец, хотя они могли бы запросто кричать у девушки над ухом, потому что сейчас она мало что понимает.
– Что же было в этих напитках… – Полька склоняется набок, после чего падает на подушки, совершенно опьяненная.
Джон здоровается с коллегой как с родственником, крепко обнимая его за плечи и целуя в обе щеки.
– Теперь мы можем поговорить. А пить алкоголь мы можем вынужденно, если у нас есть оправдание – высшая цель. Знаешь, что тогда это не считается грехом.
– Зачем же ты ее взял в такую дорогу, выполняя настолько тяжелую миссию? – снова задает вопрос Мухамад.
– Всегда может для чего-нибудь пригодиться.
– Ты случайно не влюбился в неверную?! – возмущается глубоко верующий мусульманин, в Европе слывший кобелем и закладывавший за воротник, особенно виски с джином.
– Она наполовину арабка, а если наша религия доминирующая и вскоре заполонит весь мир, значит, теперь ее можно причислить к приверженцам ислама. Еще немного подрессирую, изменю привычки и будет о’кей.
– Для чего она тебе нужна? У тебя таких и намного лучше, чем она, толпы. Во Франции и в Испании тысячи мусульманок.
– Но я люблю риск и обожаю предопределять человеческие судьбы.
Пакистанец приходит к выводу, что его единоверец и товарищ, известное лицо в «Исламском государстве», человек-хамелеон и ужас строптивых сирийцев и иракцев, а также всех неверных в их регионе, особа, поднявшая бурю в мировых медиа, – человек надменный и пробует играть роль Бога. Но они зашли уже вместе так далеко, что Мухамад не может отступить. Да и джихади Джон в жизни бы ему этого не позволил.
На следующий день Дарья просыпается с сильной головной болью. Слышен настойчивый звук, и только через некоторое время она понимает, что это телефонный звонок. Звук не смолкает, и она открывает один глаз, берет телефон с прикроватной тумбочки и прикладывает к уху.