– У нас есть ее фотография. Достаточно много фотографий, я и сам при случае могу ее опознать, ведь встречался с этой мерзавкой несколько…

– Хойке, я знаю, что у нас есть ее фото! – рявкнул Брюгген так неожиданно, что начальник гестапо вздрогнул, снова почувствовав себя не победителем, а мальчишкой на побегушках у столичной штучки. – Но, кроме того, есть описание! Кольцо на пальце, Хойке! Вот такое же кольцо! – Брюгген его сунул начальнику гестапо прямо под нос. – Это кольцо, Хойке! Как память о погибшем возлюбленном, офицере рейха! Якобы память, часть легенды Скифа, Хойке! Кольцо было у переодетого русского, значит, они все-таки встретились! И сейчас, вот в эту самую минуту, они должны выбраться из города с настоящим пропуском!

Только теперь до Гюнтера Хойке дошло: он ведь и сам мог сложить два и два. Все-таки штурмбаннфюрер Брюгген – именно таков, как о нем говорят…

– Что делать? – вопрос прозвучал наивно, как-то даже по-детски.

– У них путь один, Хойке: на восток. Им нужен только такой контрольный пункт, где движение обычно более интенсивное, в сторону фронта, так легче проскочить, у жандармов от беспрерывного движения бдительность притупляется, так, нет?

– Верно, – согласился начальник гестапо, даже не пытаясь понять, почему он сам, полицейский с опытом, не способен додуматься до такого элементарного решения.

– На рассвете – самое удобное время! За ночь люди устают, Хойке. Все аресты проводятся с восходом солнца, тогда у людей меньше всего способностей к сопротивлению, тогда их проще огорошить! Карту! – сунув кольцо в карман, Брюгген двинулся к столу. – Мне нужно расположение постов на выезде из Харькова в восточном направлении. Сейчас самый рассвет, другой возможности выскочить у них не будет, потом смена постов и новые, свежие люди.

– Но ведь они могли уже…

– Выполнять, Хойке! – заорал Брюгген, окончательно теряя над собой контроль.

Через несколько минут штурмбаннфюрер уверенно ткнул в место на карте, даже с силой надавил на него подушечкой пальца.

– Здесь! Срочно сообщить постам – задерживать все группы, среди которых окажется женщина! В форме, в платье, голая, не имеет значения! Но они пойдут здесь, мимо четвертого поста. Я поехал на место!

Даже если Хойке прав и диверсанты могли уже проехать четвертый пост, разница во времени, как прикинул Брюгген, от сорока минут до часа, не больше. Далеко не ушли, нагоним, теперь уж точно нагоним!

5

Ехали молча, если не считать подсказок Анны Сороки водителю – Чубаров не знал города, и без ее советов не нашел бы дорогу к четвертому посту. Ольга распорядилась двигать именно туда, там движение обычно интенсивное, жандармы не слишком задерживают.

Сотник, сидя впереди рядом с водителем, положил автомат на колени, снял его с предохранителя, указательный палец правой руки прижал к спусковому крючку. Рядом, слева от себя, устроил две гранаты. Майор Крюгер сидел между Ольгой и Анной сзади, женщины прижались в нему с обоих боков, но пленнику от этого не было уютно: руки по-прежему скованы, женщины только старались скрыть стальные браслеты с разных сторон. К тому же Ольга, устроившись с левой стороны, завела свою правую руку ему за спину, уперев ствол «вальтера» прямо в позвоночник майору, как раз в центр спины.

Напряжение не пытался разрядить даже Чубаров.

Мыслей в голове Михаила не было никаких, он лишь фиксировал, что происходит вокруг, готовый реагировать на любую, даже малейшую, опасность, и понимал – остальные испытывают то же самые. Даже немецкий майор, предположил Сотник, с ужасом ожидает резких изменений в плане разведчиков: ведь он нужен им как пленник, но не как заложник, начнется заваруха – прикроются им, ни на миг не поколеблются, это он как раз уже понял.

Словно в ответ на его предположения майор что-то проговорил по-немецки.

– Чего ему надо? – не оборачиваясь, спросил Михаил.

– Тебе, правда, интересно? – озадачилась Ольга.

– Хочет ведь чего-то человек…

– Спрашивает, на что вы рассчитывали, когда надевали немецкую форму на мужчину, который ведет машину.

– О! – воскликнул Чубаров. – Мне что, не идет?

– Ты не понял. Майор – сотрудник разведки. Это профессиональный вопрос. В общем, не похож ты на немца, Максим.

– Ваня Курский, – не сдержалась Анна.

– А, понятно! – Чубаров коротко хохотнул. – Так ты ему, слышь, переведи: пускай у своих спрашивает, чего это меня по дороге сюда ни разу с моей курской рожей не тормознули!

Но, пока Ольга переводила, Максим на всякий случай поправил на голове немецкую пилотку, стараясь опустить ее пониже на глаза, хотя Сотник понял: майор-то прав, неважная у них получилась маскировочка, и впрямь не похож Соловей на немчуру, хотя сам он тоже верно говорит, кто там присматривается…

Видимо, ответ Чубарова всерьез озадачил Крюгера: замолчал, задумался. Теперь Ольга заговорила сама.

– Михаил…

– Ну? – Сотник продолжал смотреть перед собой.

– Как-то так быстро все… Мы не поговорили даже толком…

– Про что говорить, Оль? И надо ли вообще…

– Обо всем… Ну, не совсем обо всем, понятно, хотя бы о многом… Мы ведь не увидимся больше, как бы сегодня все не пошло…

– Вот пускай сначала пройдет все, а после переговорим. Обязательно! Или споем хором, если так сильно хочется. Ты петь-то умеешь, не разучилась?

– Во-во, давайте, ага – концерт тут еще! – встрял Чубаров. – Может, правда, потом споем? Я подтяну даже, а то вот уже впереди, гляньте.

Движение тем временем стало немного интенсивнее, рассвет окончательно вступил в свои права, немецкие часы на руке Михаила показывали пять минут шестого утра.

Приближался четвертый пост.

Здесь Ольга, чуть поколебавшись, достала ключик и все-таки сняла с Крюгера наручники. Тому и без лиших слов было понятно: вести себя нужно правильно…

6

Они пристроились в хвост крытому грузовику.

Когда тот проехал, полосатый шлакбаум сразу опустился, и Чубаров подкатил к нему на малой скорости. Фельджандармы с металлическими бляхами на грудях подошли к их «хорьху» с обеих сторон, и старший – грузный унтер с уставшим, немного отечным лицом наклонился, заглядывая внутрь.

Дуло пистолета сильнее уперлось в спину майора Крюгера. Он очень надеялся, что его улыбка выглядит достаточно расслабленной.

– Доброе утро, герр майор! – проговорил унтер, несколько удивленно рассматривая офицера, по обе стороны которого расположились размалеванные девицы. Одна крепко спит на плече мужчины, другая сонно смотрит на жандарма, воркуя на чистом немецком:

– Мы уже приехали, Фриц?

– Хайль Гитлер! – теперь Крюгер, как